Александр и Лев Шаргородские - Министр любви [cборник рассказов]

– могу дать его постель...

В семнадцатом номере на кровати уже кто-то лежал. Аркадию показалось, что это Марчелло. Он было хотел предложить ему один из своих сценариев, но Мастроянни резко вскочил, извлек из кармана яблоко, положил его на плоскую башку и выпучил глаза.

– Узнаёте? – спросил Марчелло по-русски.

Перед ним стоял кряжистый, низкорослый еврей, явно из Мариуполя, с “джонатаном” на голове.

– Узнаете? – повторил еврей и показал Аркаше свои узловатые руки.

– У меня такое ощущение, что мы с вами не встречались, – промямлил Аркаша.

– А так? – он повернулся в профиль и встал в позу человека, стреляющего из лука.

Аркаша на всякий случай отошел в сторону...

– Кто вы? – спросил он.

– Вильгельм Телль, – сказал еврей из Мариуполя, – ваш национальный герой.

Национальный герой Швейцарии изрядно картавил.

– Мне еще в школе говорили, что я вылитый Вильгельм Телль... Я играл Вильгельма в мариупольском театре, – вот рецензия.

На газетном листе огромными буквами было написано:

“Беня Швейцер – Вильгельм Телль”. В центре листа на фотографии Беня целился в кого-то из лука. На голове красовалось огромное бутафорское яблоко. Очевидно, настоящее не сумели достать...

– Ну, кому, как не мне? – спросил национальный герой.

– Что, как не вам? – не понял Аркаша.

– Вернуться на родину. В родные Альпы.

– Вильгельм, – сказал Аркаша, – ваше яблочко лежит на кипе.

– А где же ему еще лежать? – удивился Швейцер. – Вы же берете только религиозных евреев... Мне кажется, я прохожу по обеим статьям...

– Между нами, – произнес Аркаша, – Телля по некоторым теориям не существовало.

– А на кого же я тогда похож?.. Я сторонник тех теорий, по которым он существовал... Скажите, что делать Вильгельму Теллю в Америке? – Беня снял с головы яблоко и протянул его Аркаше:

– Попробуйте, купил в частной лавке. Семь тысяч кило! Я вас уверяю – на голове национального героя яблочко было подешевле... И потом – вы это и сами знаете, но хочу все-таки напомнить – у Вильгельма была семья... Жена Сарра, дочь Лика, сын Нема и теща Мэри Самойловна... Не знаю, как относился к теще национальный герой – я тещу люблю...

И третьим в списке Аркаши встала вся семья Вильгельма Телля...

– “Зачем я снял гостиницу, – подумал Аркаша, – миссия выполнена, можно возвращаться”.

Но возвращаться ему не хотелось – там никто не ждал ни его, ни его пьес. И он еще не окунулся в Тиррентское море, не пообедал на...

– Поеду завтра, девятичасовым, – решил он.

Аркаша разделся и решил принять душ.

Он открыл двери в ванную – под душем стояла голая женщина.

– Пардон, – пробормотал Аркаша.

– Не смотрите, что я голая, – сказала женщина, – я геофизик... Из Ростова... Я думала, вы будете позднее и решила принять душ – у нашей хозяйки нет воды... железа, марганца, бокситов...

– У-у..у хозяйки? – Аркашу потряхивало.

– ...В Швейцарии. В такой прекрасной стране нет полезных ископаемых... А я найду – поверьте... Если я нашла в России, где нет ничего, даже мыла, то в Швейцарии точно найду... Нефть! Скажите им, что я найду нефть!..

В дверях появился хозяин с шампанским и фруктами на подносе.

– Пардон, – пробормотал он. – Я не думал, что швейцарцы... Пардон... Вы напоминаете итальянцев... Когда я принес шампанское Мастроянни... Пардон...

И он скрылся.

Аркаша и геофизик еще долго стояли голые и искали в Швейцарии полезные ископаемые.

– Только я одна не смогу искать, – сказала геофизик, – у меня семья. Дочь, сын, муж...

– ...теща, – подсказал Аркаша.

– Свекровь...

В ванну постучали.

– Попрошу не заходить! – закричал Аркаша. – Занято!

Еще не хватало, чтобы эмиссара с такой миссией застали в подобном виде!

– Мойтесь, мойтесь, – сказал низкий мужской голос, – я подожду. Мне не к спеху...

– Будьте любезны, – попросил эмиссар, – передайте мне брюки. Вскоре он вышел босой, обнаженный до пояса, оставив нагую геофизичку в ванне.

– Марк Бройдес, – представился человек с низким голосом, – кавалер трех орденов.

– Присаживайтесь, – Аркаша стал натягивать рубаху.

– Спасибо, я постою, – кавалер переминался с ноги на ногу, – у меня она, понимаете ли, отморожена, – он провел рукой по заднице, – финский фронт... Я был во втором лыжном батальоне. Меня взяли прямо с лекции по сопромату. Я учился в Техноложке. Это была ужасная война – одна винтовка на троих и та не стреляла – морозы. Лыжи не скользили. Крепления отваливались, а финны-кукушки сидели на елях и стреляли в нас, как в тетеревов. Потом война с немцами, прошел от Ельца до Берлина, горел в танке, – опять то же место. Затем нас бросили в Манчжурию, на войну с косыми. Если бы американцы не сбросили бомбы...