Александр и Лев Шаргородские - Министр любви [cборник рассказов]

— Зачем? — спросил Эрик, — не надо. Она здесь. Я вывел ее сам.

Бедуин долго смотрел на Эрика.

— Ты не еврей, — произнес он, — верблюды не слушаются евреев. Они обижены на них за то, что те осели, ты не еврей.

— Что я могу ответить, — сказал Эрик, — что я могу возразить? Я думаю, что я все еще в пустыне, что я все еще кочую…

Я думал, что людям нужна песня,

а им нужен цирк.

…Об этом надо было спросить Ари. Когда он брал смычок, киты выбрасывались на берег, чтобы послушать его, таяли айсберги, а один восточный шейх так растрогался, что даже отменил смертную казнь.

— Попрошу в эту пятницу голов не рубить, — приказал он, — только руки.

Затем он обнял Ари:

— Мой гарем — ваш гарем, — просто сказал он.

Ари сердечно поблагодарил за ценный подарок и спросил, можно ли гаремом оплатить все расходы по концерту.

Шейх вспылил — где это видано оплачивать наложницами какой‑то концерт? — и чуть было не восстановил смертную казнь.

Ари бежал и вскоре прибыл в Литл — Пойнт с тремя долларами, скрипкой Амати и, слава Богу, головой на плечах.

В Литл — Пойнте голов не рубили, но деньги на организацию концерта тоже требовались.

На берегу озера стояла белая вилла, на вилле жил Фукс, самый богатый еврей города. Он продавал бюстгальтеры развивающимся странам Африки и островам Зеленого мыса, где, как известно, лифчиков не носили, и как Фукс стал миллионером, оставалось загадкой для честных жителей Литл — Пойнта.

Ариель явился к нему во фраке и со скрипкой.

— А вот этого не надо было делать, — недовольно поморщился Фукс, — я скрипок не переношу. Оставьте её за дверью.

— Я скрипач, — начал Ари.

— Знаю, киты выбрасываются на берег, шейхи дарят гарем… Хочу вас предупредить — у меня нет гарема, и я не кит. Я скромный торговец бюстгальтерами, и скрипачам не даю ни цента. Я ненавижу скрипачей!

— За что? — поинтересовался Ари.

— На скрипичном концерте Мендельсона у меня вытащили бумажник. Считайте, что скрипачам я уже дал. Вы играете на там — таме?

— Пока нет, — ответил Ари.

— Жаль, я бы дал вам на исполнение африканской сюиты Абебы Нбалу.

— Почему вы так любите там — там? — поинтересовался Ари.

— Потому что — где там — там, — Фукс поднял волосатый палец, — ко мне плывут деньги, а где ваша скрипочка — уплывают.

Он вдруг уставился на Ари:

— Вы случайно не играли Мендельсона?

— Бывало…

— Позвольте, позвольте, — Фукс привстал, — не на вашем ли концерте у меня вытащили бумажник?..

Ари пошел на берег озера и сел под сосну. Мягкое сентябрьское солнце ласкало его. Он вспомнил далекое взморье и веранду в лесу.

Он смотрел через стёклышки веранды: в красном — мир был красен, в голубом — голубой, мир был зеленым, оранжевым, разноцветным, — таким, как в детстве.

Заходит бабушка.

— Ари, — говорит бабушка, — сыграй мне что‑нибудь, а я пока приготовлю блинчики.

Он берет скрипку и играет еврейскую мелодию… Замолкают сосны, старухи во дворе перестают болтать, они достают платочки.

— Буся, — кричат они бабушке, — ваш внук разрывает нам сердца…

…Луиджи ди Фраго лифчиками не торговал, он был аристократ, декламировал с лошади Марциалла и обожал скрипку.

Он встретил Ари на невысоком мраморном постаменте, во фраке, с инструментом в руках.

— Мендельсон, — торжественно объявил он, — концерт для скрипки с оркестром.

Ари почему‑то пощупал пустой бумажник.

Ди Фраго откинул голову, подложил платочек, смычок взлетел… Игра ди Фраго напоминала игру нищего на станции Булдури. Ари захотелось кинуть монетку.

Лебеди из пруда разлетелись, рыба ушла на дно, ива заливалась слезами.

— «Хорошо, что я лысый, — думал Ари, — было бы некрасиво, если б у меня встали волосы».

Ди Фраго самозабвенно играл, из пруда начала уходить вода.

Наконец он кончил. Ощущение счастья охватило Ари.

— Браво! — закричал он.

Аристократ кланялся.

— Брависсимо!!

Аристократ уходил за кулисы и снова появлялся.

— Бис! — вопил Ари.

Это он сделал зря. Ди Фраго застыл в задумчивсти, затем откинул голову:

— Бетховен, — объявил он, — второй концерт для скрипки с оркестром.

— «Бис больше не кричать, — сказал себе Ари, — всё, что угодно, но не бис!»

Он дотянул до конца и томно, по — дворянски, выдавил:

— Браво, браво, Ди Фраго!

— Не просите, — почему‑то ответил Ди Фраго, — годы берут свое — антракт.

Ари испугался. Он был уверен, что это конец концерта.