Анна-Лена Лаурен - У них что-то с головой, у этих русских

Большинство москвичей время от времени без особых сантиментов подают нищим деньги и спешат дальше. Бедность – часть жизни. Несправедливость и ужасы – часть общества. Москвич не считает своим долгом как-то бороться с несправедливостью. Его задача – самому не попасть под раздачу.

«Я приехала в Москву без копейки в кармане. А потом работала и поднялась. Неправда, что в России могут выжить только богатые», – говорит моя подруга Ольга. Она приехала в Москву из Кандалакши, изучала языки в институте, который закончила с красным дипломом, то есть с наилучшими характеристиками. Сейчас работает в немецкой фирме. Поначалу ее зарплата была равна плате за жилье, пятистам долларам, и Ольга с мужем экономили каждую копейку. Сейчас зарплату повысили, и Ольга может позволить себе маленькие излишества вроде широкополосного Интернета дома и месячного абонемента в тренажерный зал. Уровень жизни растет медленно, но верно, однако Ольга ничего не получает даром. Поэтому она не понимает, почему она должна испытывать чувство солидарности с отверженными — ей самой приходится каждый день бороться за выживание.

Москва — город вульгарно богатых людей и обнищавших людей. И все же в нем не опаснее, чем в любом другом городе такой же величины. В определенных обстоятельствах между незнакомыми людьми устанавливается хрупкое доверие, которое мне самой кажется невероятным. Так, бесчисленное множество раз ночью пятницы или субботы я решала поехать домой из бара или из гостей — и просто останавливала машину, договаривалась о цене и садилась в автомобиль. Все так делают, в Москве полно «черных» такси, и одинокие женщины ночью садятся в машину к совершенно незнакомым водителям. В Хельсинки, Стокгольме или Осло я бы никогда не села в машину к незнакомому человеку, а в Москве — пожалуйста.

Таксисты, как правило, кавказцы или выходцы из Центральной Азии, — люди, приехавшие в Москву зарабатывать деньги для своих семей. Они часто с удовольствием показывают фотографии своей жены и детей, которых видят несколько раз в году. Они смертельно устали и измотаны, но стойко сражаются ночь за ночью, чтобы послать домой деньги, отправить детей в университет, дать им лучшую жизнь. Когда я рассказываю им, что бывала в их странах в командировке, они невероятно радуются, польщенные. Потому что очень немногие москвичи демонстрируют хотя бы мало-мальский интерес к бывшим советским провинциям.

Когда я прощаюсь, сказав «Счастливо!», и захлопываю дверцу, я, несмотря ни на что, часто испытываю воодушевление, благодарность и радость. Радость от этой теплой, дружеской, человечной встречи, которую мне дано было пережить посреди ночи в спешащей мимо Москве и которая никогда-никогда не повторится.

Будучи журналистом, я часто оказываюсь в сложной ситуации, не зная, как описывать сегодняшнюю Россию. Представление финнов о России как о гнездилище дикого капитализма практически невозможно поколебать. И зачем тогда добавлять что-то, что только подтвердит уже сформировавшиеся мнения, например, о московских бездомных. Гораздо более перспективным кажется сообщить о чем-то, чего финны не знают: рассказать о людях вроде Ольги, об амбициях и энергии обычной русской молодежи и поразительной способности удерживаться на плаву.

С другой стороны, бедность — такая же российская проблема, как расизм и недостаток культуры безопасности. Не сообщать о них — значить обманывать зрителей и слушателей. Русские часто жалуются, что в западных СМИ их страну изображают однобоко, и они совершенно правы. Беда в том, что не существует способа обойти проблему: в стране, где обвалы в шахтах, авиакатастрофы и убийства на национальной почве случаются несколько раз в году, у журналиста нет выбора — он обязан сообщать о них. Поэтому новости становятся однобокими, как ни пытайся рассказать, что еще происходит в России.

Дело еще и в том, что пытаться понять Россию — дело хлопотное и многотрудное. Когда меня спрашивают, не слишком ли трудно выдерживать скверный российский сервис, я не могу утверждать, что задающие этот вопрос неправы. Определенно, уровень обслуживания во многих местах ниже всякой критики.

Но не везде. Точно так же, как и во многом остальном, нужно знать, куда идти. Нужно развить в себе способность ориентироваться на местности и научиться воспринимать людей так, чтобы жить стало проще. Приходится понять, что жизнь в России организована не как у нас в Финляндии. У нас действуют правила честной сделки: если я плачу в ресторане некую сумму, то ожидаю соответствующего обслуживания, если я звоню в любое официальное предприятие по заказу такси, то ко мне приедет надежный шофер. Не говоря уж об умении ориентироваться. Перебирать разные варианты и методом проб и ошибок постигать, какие рестораны оправдывают вложенные средства, с какими фирмами по вызову такси в Москве вообще стоит иметь дело и где можно экипироваться по нормальной цене.