Анна-Лена Лаурен - У них что-то с головой, у этих русских

Российское Министерство иностранных дел организовывало для журналистов регулярные поездки в Чечню — поездки, во время которых журналистов, разумеется, строго контролировали, и работать самостоятельно было сложно. Я давно собиралась отправиться в одну из поездок, но на них каждый раз накладывались какие-нибудь другие командировки.

В течение 2007 года другие журналисты сообщали мне, что положение в Чечне значительно стабилизировалось. У меня была чеченская спецаккредитация, так что в принципе я могла бы посетить Чечню законно. Поразмышляв несколько дней, я сняла телефонную трубку, позвонила в кадыровскую администрацию в Грозном и сообщила, что выезжаю. На том конце сказали: «Добро пожаловать!»

Поездка прошла блестяще. Я свободно перемещалась по Грозному, брала интервью, у кого хотела, и снимала все, что хотела. Время от времени мне на мобильный звонили из администрации Кадырова, проверяя, «все ли в порядке». Перед отъездом из Грозного я дала короткий и довольно неопределенный устный отчет о том, что за репортажи я сделала. И всё.

Я не сомневаюсь в том, что администрации Кадырова были известны мои передвижения по Грозному. Скорее всего, это одна из причин, по которой поездка прошла хорошо. Чечня – маленький регион, который Рамзан Кадыров сейчас контролирует почти полностью. И именно его законы распространяются на тех, кто ступает на землю Грозного, – его, а не Москвы. Это одно из обычных для России разногласий между разными государственными учреждениями. Из-за полного отсутствия открытости и демократического контроля они живут своей собственной жизнью. Они не контактируют друг с другом и нередко руководствуются совершенно разными интересами. Поэтому в государстве российском не следует рассчитывать на то, что левая рука знает, чем в этот момент занята правая.

Даже если добыть все необходимые документы, не следует думать, что удастся избежать проблем.

Власти не в курсе, как действуют правила, особенно в провинции. Чем дальше от Москвы, тем больше риск, что в твои дела сунет нос какая-нибудь слишком усердная и не слишком компетентная личность из администрации.

Правило простое: у тебя должна быть аккредитация Министерства иностранных дел. В этом случае имеешь право работать в любом месте России. Тебе не нужно специальное приглашение от местных властей.

Этого-то и не знала местная иммиграционная служба Ставрополя, когда я в октябре 2007 года приехала в город с коллегой из Финляндии. Во время последнего рабочего дня нашу машину остановила дорожная милиция. Мы, как обычно, помахали своими аккредитациями, привыкнув в Москве, что аккредитация Министерства иностранных дел часто обращает жадных гаишников в бегство. Однако это была плохая идея. Милиционер тут же позвонил в местный отдел по делам иностранцев и доложил, что задержал подозрительных иноземцев, у которых, кажется, нет специального разрешения работать в Ставрополе.

Через двадцать минут прибыли трое молодых людей в черных кожаных куртках и вычищенных до блеска ботинках. Им вряд ли было больше тридцати; они уставились в наши аккредитации, как коза на атомный реактор. О том, что журналисты, имеющие аккредитацию российского Министерства иностранных дел, имеют законное право свободно передвигаться по всей России, они и понятия не имели, они вообще в первый раз видели официальную журналистскую аккредитацию. С угрюмыми физиономиями парни так и сяк вертели наши документы. Они не могли понять, почему у нас нет официального приглашения.

Я начала терять терпение: я знала, что документы у нас безупречные и нас ждет интервью. После десятиминутного препирательства нам велели сесть в машину и отвезли в управление по делам иностранцев. Вне себя от злости, я попыталась уговорить этих самозваных полицейских, не имевших ни малейшего права арестовывать нас, отпустить хотя бы нашего оператора, чтобы он мог снять назначенное интервью. Милиционеры же первым делом постарались предъявить нас своему начальству и потому наплевали на мои мольбы.

Тем временем наша редакционная секретарша связалась с ведомством по делам иностранцев в Москве. Вскоре москвичи позвонили ставропольским коллегам и наорали на них за то, что те нарушают закон, после чего нас немедленно отпустили. Последнее, что мы услышали, бросаясь к машине, чтобы успеть на интервью, – вежливый вопрос, не желаем ли мы кофе или чаю.

Никогда нельзя рассчитывать на то, что в России представители власти знают законы, которым должны следовать. Власти – это отнюдь не инстанция, к которой гражданин может обратиться в затруднительных обстоятельствах; это неминуемая головная боль, с которой гражданин вынужден как-то справляться.