Хосе Альдекоа - Современная испанская новелла

Мы заскучали. Тогда герцогиня сделала вполне демократический жест, милостиво предложив сыграть в карты. Из стыда я не стану называть игры, в которые мы играли — обычно в них играют завсегдатаи таверн, — но других мы не Знали. Монике везло: она часто выигрывала, к ней, как на рочно, все время приходили козыри. Герцогине первой наскучила игра. Решили немного помузицировать, и наша разносторонне одаренная подруга спела нам арию из «Лючии» очень уверенно и непринужденно. Ей хлопали, и она раскланялась совсем как с эстрады.

У герцогини, обремененной жизненным опытом, возрастом и грехами, слипались веки. Было уже очень поздно. Герцогиня, наверно, соскучилась по своему тихому имению в Пиренеях и парку с вековыми елями. Валези в первый раз после ужина обнял Луизету. Ильдебранд делился знаниями со своей Фанни. Раскачиваясь из стороны в сторону, Фатима бессознательно подражала колыханию романтических караванов, шествующих через пустыню. Ксантипа никак не могла забыть о шести дамах в трауре, а Ронши и Кристалина принялись за очередную аббатису. Снизу, из квартиры Офелии де Фрамис, донесся лай Самсона, и ангорская кошка, широко раскрыв глаза, навострила уши. Карола улыбалась.

Спящую в соседней комнате Фамагусту, должно быть, мучил кошмар: она стонала и звала мать. Сапофрена бросилась ее успокаивать. Теперь Моника вызвалась спеть романс Беллини, но ее предложение было отвергнуто.

Луна плавно совершала свой путь по небу, избегая встреч с коварными звездами. В королевстве аистов между тем часы пробили двенадцать раз. Забыть о Летиции нам не позволяла Карола.

О Летиции, лежащей в гробу, там, под кипарисами, залитыми лунным светом. Корни кипарисов ввинчиваются в рыхлую землю. Летиция лежит бледная под светом медной луны. В свою первую ночь на кладбище, холодную и лунную, она будет оплакивать свою беззащитность, свое одиночество. Летучие мыши в неровном и низком полете будут задевать ее могильный холм. С верхушек деревьев прокричат совы, предвещая беду. А Летиция — одна под медной луной, печальная и робкая, под медной луной. Могильщик за чаркой доброго вина будет рассказывать товарищам жуткие истории о привидениях. Зловещий черный кот вонзит когти в рыхлую землю чьей‑нибудь могилы в поисках грешной души. Черви примутся за свежий труп, за чьи‑то безвестные останки. А Летиция — там, наступила ее первая ночь на кладбище. Белая, лежит она под кипарисами, в сырой земле, под светом медной луны.

Герцогипя Бургундофора внимательно сосчитала удары башенных часов. Затем поднялась и все, последовав ее при меру, начали прощаться со мной, еще раз выразив соболезнование в самых избитых выражениях. Только Карола не собиралась уходить, и это никого не удивило. Бургундофора рассеянно спросила, успокоилась ли Фамагуста, и гости, как бы испугавшись, что визит может затянуться, заторопились к дверям. Моника, которая еще не простила нам отвергнутый романс Беллини, тихо и зловеще предсказала, что этой ночью обязательно произойдет несчастье. Ронши по — прежнему занимался Кристалиной и на прощание все же подарил ей свои испорченные часы, уверяя, будто их можно еще исправить, если прибегнуть к хирургической операции. Валези ласкал Луизету. Ильдебранд обвил рукой осиную талию Фанни, своей стройной и умной невесты. Стоя позади меня, улыбалась Карола. Фатима обсуждала с Ксантипой сумму субсидий для поддержки панисламистского восстания. На темной лестнице гулко отдавались шаги уходивших гостей.

А мне вспомнилась старая вороная кляча; вспомнились зловещие черные кошки под дождем, луна медного цвета, гроб под комьями рыхлой земли… Совсем рядом, почти касаясь меня, улыбалась Карола. Мои друзья уже вышли наружу и разошлись по разным улицам, залитым лунным светом. Я запер входную дверь.

Фамагусту мучили кошмары, и она стонала — ее желудок не мог справиться с мятными конфетами. Девочка то и дело просыпалась, кривя рот от позывов к рвоте. Сапофрена приготовила настой из лекарственных трав и заставила Фамагусту выпить его горячим. Фамагуста обожгла язык, однако позволила Кароле, сидевшей у ее изголовья, утешать и ласкать себя. Девочка опять принимала ее за Летицию, Карола улыбалась. От прикосновения ее нежных пальцев Фамагуста успокоилась и вскоре заснула спокойным, глубоким сном. Мы потихоньку вышли из детской.

Луна щедро заливала комнату своим медным светом, и лицо Каролы в этом свете казалось мраморным, до ужаса похожим на лицо Летиции. Сапофрена, заметив это сходство, поспешно перекрестилась, убежала к себе в комнату и там заперлась. Карола же вызывающе засмеялась и начала гладить ангорскую кошку.