Самуил Шатров - Кое-что о Васюковых

Тетя Мина ничего не ответила папе. Лялька тоже призадумалась. Все молчали, пока тетя не сказала:

— Ради детского сада я согласна стать наследницей!

Через неделю мы с папой пришли к тете Мине поглядеть, не получила ли она наследство. Честно говоря, очень уж мне не хотелось, чтобы она стала наследницей. Чего доброго, тетя подарит мне тогда пальто. А я не люблю новых вещей. Терпеть их не могу. Стоит тебе надеть новый костюм, как все пялят на тебя глаза, будто ты стоишь в витрине и на шее у тебя висит бирка с ценой. А мама просто глаз с тебя не спускает. Тут не стой, там не садись, не ходи, не дыши — молись- на новые штаны! Не могу я молиться. Не могу все время думать q новых штанах, — хоть убейте!

Тетю Мину мы застали дома. Дверь с лестницы в коридор была открыта, так что и звонить не пришлось. Папа сказал, что тетя специально так делает. Она не ходит открывать двери, чтобы не отрываться от книги.

Когда мы вошли, тетя сидела в кресле. В одной руке она держала кусок французской булки, в другой — колбасу. На коленях у нее лежала книга. Тетя кушала и читала.

— Ну, чем ты порадуешь семейную общественность? — спросил папа.

— Ничем, — ответила тетя. — Дело застопорилось.

— Воскресла Эльза Фишер?

— Нет, просто юристы потребовали мою метрику.

— А ты потеряла? Это не страшно. Добудем другую.

— Не думаю, архивы города, где я родилась, сожжены.

— Штампованная ситуация, — сказал папа. — Я видел пьесу «Воскресенье в понедельник», так там главный герой чуть не помер, доказывая, что он — это он.

— Оказывается, требуются еще документы, из которых было бы видно, что я законнорожденная дочь. Это, видимо, для зарубежных юристов.

— Актуальное требование, — сказал папа. — В семьдесят пять лет доказывать, что ты законнорожденная. Весьма актуально. Когда вступили в брак твои родители? При Л же Дмитрии или в эпоху освобождения крестьян от крепостного ига?

— Мой отец женился в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году.

— Прекрасно, — сказал папа. — Выходит, нужны свидетели с хорошим дореволюционным жизненным стажем. Они все подтвердят. Правда, найти таких свидетелей после двух войн и минимум двадцати эпидемий гриппа будет не так-то легко.

— Не лучше ли оставить эту затею? — сказала тетя. — Бог с ним, с наследством.

— Ни в коем случае, — сказал папа. — Нужны свидетели, — мы их добудем!

— У меня нет сил и охоты заниматься розысками, — сказала тетя.

— А ты вспомни о детишках, — сказал папа. — Это тебя подбодрит.

— Не знаю, — сказала тетя. — Может быть, и наследство какое-нибудь чепуховое. Ну, откуда у покойной Эльзы большие сбережения?

— Ты не знаешь капиталистического образа жизни, — сказал папа. — Там только безработные годами стоят в очереди за похлебкой. Но если человек работает, будь покойна, он обеспечен. Тем более артист. Эльза гастролировала в США. Она поднакопила деньжонок.

— Не убеждена, что это именно так, — сказала тетя.

— А ты почитай в газетах, как живут тенора и разные звезды. Об их причудах пишут по субботам в «Вечёрке». Одна звезда заказала себе автомобиль с горячим душем, другая купила для любимой собачки яхту, третья вместо кожаных набоек подбила каблуки бриллиантами. Так что, сама понимаешь, они просто не знают, куда деньги девать. И все же тетя отказалась искать свидетелей. Папа рассердился. Он сказал, что сам найдет. Он возьмет три дня отпуска за свой счет и достанет свидетелей из-под земли.

— Мертвых? — удивился я.

— Мертвых, живых, полумертвых — безразлично!

Папе дали отпуск. К нам начали приходить разные свидетели. Они были совсем старые. Они говорили с папой о графе Витте, Григории Распутине, Вере Холодной, Николае Втором и батьке Махно. Они помнили, наверное, все войны, какие только случались на земле. Они сами воевали, и один старичок, такой слабенький, что его, как маленького, привел внук, сказал, что он был начальником конной разведки и его тоже звали Петька. И папа сказал, что это правда. Он был отчаянным разведчиком, и сам Буденный вручил ему орден.

Вот какие к нам приходили свидетели. Они помнили папу и маму тети Мины, а один даже знал ее дедушку. Папа сказал, что с такими свидетелями любо-дорого знаться.? ними можно горы своротить. Судья заслушаемся, когда начнут рассказывать про старую жизнь, когда даже дети были законные и незаконные.

— А я законный? — спросил я. — : Законный, — рассмеялся папа.

А тетя добавила, что сейчас это не имеет значения. Государство радо всем детям, и все-мы до одного законные!. /