Маргарет Дрэббл - Мой золотой Иерусалим

— А почему ваш отец его не выставит? — Мистер Денэм, насколько Клара его помнила, вряд ли стал бы с охотой терпеть в своем доме всяких оболтусов.

— Ну, отец этого не сделает. Он не хочет вмешиваться. Вообще-то я думаю, что он думает, будто я влюблена в Мартина, и не хочет усложнять мне жизнь.

— Так вы же в него не влюблены, — удивилась Клара.

— Ну, не то что бы совсем, — сказала Клелия. — То есть мне не хотелось бы, чтобы он ушел.

— Я вижу, что вы имеете в виду, — сказала Клара и сказала, пожалуй, правду. Ее зрение уже почти приспособилось к подобным полутонам.

Клелия тяжело вздохнула, с грустью посмотрела на головоломку — Кларино японское деревянное яйцо, которое с самого начала пыталась собрать, и произнесла:

— Вам, наверное, безумно скучно все это слушать, но я так люблю рассказывать о себе, я тогда начинаю верить, что все это действительно происходило, а иначе мне кажется, будто ничего и не было.

— Нет, не скучно, — возразила Клара. — Мне в жизни не было интереснее, чем сейчас.

— Правда? — спросила Клелия, хмуро уставившись на яйцо, не отваживаясь поднять глаза, будто и в самом деле вдруг оробев. — Хорошо, если так. Я, наверное, вроде мамы — она всегда соглашается на интервью; отец говорит, что это дурной тон, но ей нравится: нравится, когда приходят и начинают расспрашивать про ее жизнь, и как она варит кофе, и кого приглашает к обеду, и на какой пишет бумаге; она говорит, что это дает ей почувствовать, будто она чего-то достигла И ободряет: иначе ей кажется, будто она топчется на месте. Она с удовольствием всем обо всем рассказывает, причем кому угодно — посторонним людям, журналистам, если их интересует ее работа, а не что-то личное. Личные вопросы ее всегда смущают. Вот и мне нужно было все рассказать, пока мы еще не очень близко знакомы и я не слишком смущаюсь. Все, я кончила; теперь твоя очередь, расскажи мне о себе.

— Вряд ли я смогу так много рассказать, — произнесла Клара.

— Как ты можешь, как ты можешь так говорить! — воскликнула Клелия. — Получается, что ты меня осаживаешь, осуждаешь за то, что я такая болтливая: видит Бог, это так и есть, но зачем же так жестоко? Рассказывай, и поверь: я умею слушать как никто другой, тебя никто никогда не выслушает лучше, чем я.

И Клара в ответ поведала Клелии кое-что о своей жизни, причем неожиданно нашла как никогда верную интонацию, которая, казалось, обеляла ее прошлое, поднимала его над мелочными унижениями настолько, что Клара смогла без недомолвок рассказать даже про миссис Моэм. Клелия и в самом деле умела слушать: она не упускала ни малейшего нюанса. И Клара, встретив такое понимание, без труда рассказала даже о том, о чем раньше никогда не рассказывала; и когда она подошла наконец к вопросу своего дальнейшего существования, она ждала, чт о Клелия на это скажет, ждала как возможной помощи. Она даже прямо спросила, что Клелия ей посоветует.

— Да-а, проблема, — задумчиво проговорила Клелия. — А что остальные? Разве твои братья ей не помогают?

— Один брат уехал в Австралию, — ответила Клара, — другой женился и живет на другом конце города. Она действительно одна, совершенно одна.

— И считает, что ты обязана вернуться?

— Она ничего не говорит, но иногда мне кажется, что другого она не представляет, хотя и знает, что я скорее умру. Мы никогда это не обсуждаем; с другой стороны, это не имеет значения, потому что мы вообще ничего не обсуждаем. И все же, по-моему, ей хочется, чтобы я вернулась, хотя она меня не любит и в жизни не признается, что я ей нужна…

— Я знаю, что делать, — сказала Клелия. — Тебе надо учиться дальше и сдавать на право преподавания. Тогда можно будет снова ездить домой только на каникулы. Тебе ведь будут и дальше платить стипендию?

— Я уже думала об этом, — сказала Клара. — Но я не уверена, что хочу преподавать. А домой на каникулы тем более не хочу.

— Естественно, — согласилась Клелия. — Но считаешь это своим долгом, что тоже естественно. Мне кажется, не стоит слишком насиловать собственную совесть. Куда лучше пойти на компромисс.

— Как удивительно от тебя такое слышать, — воскликнула Клара. — Я думала, ты скажешь то же самое, что остальные мои знакомые: надо бежать оттуда без оглядки, не церемониться, разорвать отношения с матерью, поставить ее перед фактом и жить своей жизнью. Ну, все, что в таких случаях советуют.

— Люди всегда советуют другим то, на что сами никогда не пойдут, ты заметила? — спросила Клелия. — Хорошо геройствовать на словах. Я никогда не даю советов, я боюсь. Я лишь поддерживаю человека в том, что он так или иначе уже делает.