ЛЕВ КВИН - ЗВЕЗДЫ ЧУЖОЙ СТОРОНЫ

– Так больше дома и не был?

– Зачем?.. Недавно вот только узнал, брата в армию взяли.

– Поедешь?

– Сейчас нет. Может, потом когда-нибудь…

Глаза наши на миг встретились, и он сразу же отвел в сторону взгляд, словно боясь, что я могу прочитать в нем то сокровенное и тайное, в чем он не решался признаться даже самому себе.

Война! Проклятая война!..

Янчи поднял голову:

– Идет!

Я тоже услышал быстрые шаги. Песчаная дорожка, днем покорно и беззвучно ложившаяся под ноги, ночью становилась хрусткой, как снег в лютый мороз.

Через несколько секунд Черный, запыхавшись, тяжело дыша, плюхнулся на скамейку.

– Ну что?

– Сейчас будет… Уже объявили… Сначала пассажирский, потом, сразу вслед за ним, специальный. Шандор сказал, штабной… Может, Гитлер катит в нем, как ты думаешь? Или пусть хоть Геринг, на худой конец. Я сам подпалю, ладно? Я – ладно?

Я его не слушал… Сначала пассажирский… Не вытащить ли детонатор, пока он не пройдет?

Вдали загромыхали колеса. Перестук становился все громче.

Пассажирский!

Поздно. Не успеть.

Поезд шел быстро. Вот из-за поворота уже показался паровоз. Непривычный для моего глаза зубчатый профиль без обычной высокой трубы четко выделялся на фоне еще не успевшего полностью потемнеть фиолетового неба.

Паровоз сосредоточенно пыхтел, преодолевая последние метры подъема. Затем, быстро набирая скорость на спуске, он пронесся мимо нас. Из короткой, словно обрезанной трубы вырвался сноп искр. Падая, искры отразились на мгновение в пустых и мертвых, будто глаза слепца, окнах вагонов, плотно затянутых изнутри маскировочной шторой, и погасли.

Я облегченно вздохнул. Поезд благополучно миновал опасное место.

– Четыре вагона, – Черный удивленно провожал глазами удалявшийся поезд. – Всего четыре вагона! Представляю, как там набито внутри.

– Тихо! Слушайте!

Шум пассажирского поезда постепенно затихал вдали. Но не успел он еще замереть совсем, как со стороны станции мы вновь услышали дробный перестук.

– Он!

Я пролез через кустарник, перебежал канаву и упал ничком возле заряда. И тут же рядом со мной на землю брякнулся Черный, в руке у него были спички.

– Рано! Я скажу когда!

Время остановилось. Секунды растягивались на целые часы. Возле моего уха раздавалось тяжелое дыхание Черного. Поезд, казалось, никогда не выйдет из-за поворота. Я всматривался в темноту, весь дрожа от нетерпения, до боли в глазах, боясь пропустить тот самый момент, единственный, невозвратимый, когда не слишком рано и не слишком поздно, а самый раз.

Та-та-та… Та-та-та…

Громче… Громче…

Паровоз осторожно, словно нащупывая путь, выдвинулся из темноты.

– Поджигай!

Черный прошептал что-то непонятное. Мне послышалось так:

– Шпарь лысого кипятком!

И чиркнул спичкой. Она сломалась. Еще раз. То же самое!

Я вырвал у него коробок. Пламя, прикрытое моей ладонью, коснулось конца шнура и сразу погасло. Но на занявшемся от огня кончике ваты уже заалела живая трепещущая точка. Когда она доберется до пороха, произойдет взрыв.

– Беги!

Черный вскочил и исчез в темноте. Сам я еще помедлил секунду, всматриваясь в злое дрожание огонька.

И в этот момент рядом со мной возник Шандор.

– Стой! Стой! -глаза его вываливались из орбит. – Обожди! Нельзя!

– Что случилось? Что? – поднялся я с земли.

Янчи, поджидавший меня возле скамьи, сообразил раньше и кинулся в нашу сторону. Сквозь уже близкое пыхтенье паровоза я услышал треск ломаемых ветвей кустарника.

– Это пассажирский! Пассажирский! – В уголках губ Шандора кипела пена. – Они провели нас! Они сначала пустили специальный.

Теперь понял и я, бросился к шнуру. Но Янчи уже успел зажать шнур в пальцах и преградить путь огню.

Обессиленные, мы лежали в канаве, а мимо нас лениво, медленно, словно нарочно, тащился пассажирский поезд. Колесные пары одна за другой с силой ударяли по стыкам рельсов, и я отчетливо, ясно, будто собственными глазами, видел, как маленький детонатор, подрагивая в такт ударам колес, шевелится в желтом смертоносном теле.

Я вернулся в бункер примерно за полчаса до наступления комендантского часа. Янчи уже был там – он шел более коротким путем. Фазекаш знал все. Расстроенный, с таким понурым лицом, словно только что вернулся с кладбища, он пытался утешить нас:

– Ничего! Бывает! Другой раз!

От его утешений становилось еще горше.

Последним пришел Черный.

– Раззия! (Облава! (венг.)

– Здесь?