Елена Соковенина - До Бейкер-стрит и обратно

Итак, кураж, леди и джентльмены.

Графиня сидела перед компьютером мрачная.

- У нас все замечательно! - Настя от восторга кричала в телефон. - Катя прекрасная! Вчера всю ночь гуляли, сегодня идем в кино, потом в ресторан, а потом...

Потом они собирались еще куда-то. На этом хорошее кончалось. Магазины молчали, как партизаны на допросе, как будто наценка на продажу книг - особая тайна, доверять которую нельзя никому. Но потом они все-таки признались, от Насти живым не уйдешь. Наценка делала книги бесценными. Но это было не самое худшее. Менеджер кредитной программы, которая должна была озолотить наше богоугодное заведение, как-то вдруг перестала отвечать на звонки. Сайт банка делал вид, что никакого конкурса бизнес-планов нет и не было.

- Что это? - спросила графиня. - Что это такое?

- Кризис, - ответил граф. - Кризис, ваше сиятельство.

- Какой кризис? – ужаснулась графиня. – Какой, к чертям, кризис?

- Мировой, - бодро ответил граф. - Экономический.

Но ни бесследное исчезновение кредитной программы, ни жадные магазины, ни даже мировой экономический кризис не имели никакого значения. Страшно было другое.

- Мне не нравится! - вскричала графиня с мукой в голосе. - Не нравится вторая часть! Все было не так!

Она третьи сутки редактировала текст, который после вмешательства Светозара Чернова разваливался на глазах.

- Все было не так, - бормотала графиня. - Но как оно было?

- Осенью 1909 года, - повествовал тем временем М.Р. Маллоу, сидя на столе и обняв обеими руками колено, - мы прибыли в...

- Это я знаю, - кивнула графиня в некоторой растерянности. - Но до того? Что было до 1909 года?

Однако, М.Р. увлекся. Он рассказывал, как шли дела искателей приключений в 1919-м, и в 1920-м, и даже в 1921-м... Что же касается Д.Э. Саммерса, тот вдруг стал смущаться, как барышня, и исчезать. То ли его смущало присутствие адского фокусника, то ли яд его соавтора, то ли здесь была какая-то тайна.

Шли дни, недели, месяцы. Мировой финансовый кризис вошел во вкус. Мальчик А. восьми с половиной лет, сын графини, был отправлен к бабушке. Счета, не глядя, складывались в стопку. Почтовый ящик содержал одни угрозы подать в суд. Журналы, где графиня работала исключительно для собственного удовольствия, иссякли. Те, в которых пришлось работать исключительно ради денег, тоже протянули недолго. Долги росли. Однажды позвонила Уна Владимировна и спросила, не желает ли графиня кабанины. Графиня задумалась, стараясь выглядеть правдоподобно, затем отправилась к Уне Владимировне и вернулась под самый вечер с куском кровавого мяса в сумочке. Это был ужин для графа, самой графини и графского компаньона. Компаньона ждала дома жена с тремя детьми, а мужчина, который с семи часов утра отбивался от кредиторов всех мастей, искал деньги и успокаивал бастующих рабочих, не имел моральных сил появиться перед ней вот так, сразу.

У мужчин были мрачные, решительные лица и темные круги вокруг глаз, но они смеялись, пусть и нервным смехом. Графиня тоже бодрилась. Получалось у нее хорошо: она знала, что все плохое рано или поздно кончается, главное - не поддаваться панике. Не поддаваться, даже, если в воскресенье, поздно вечером к вашему мужу примчался бледный компаньон, оба отбыли в неизвестном направлении, отсутствовали часа четыре и все это время жена этого компаньона непрерывно звонила вам с рыданиями. И тем более, если оба прибыли после работы, хохоча, как школьники, опасно блестя глазами и пряча разбитые костяшки.

Предчувствуя тяжелые времена, супруги посетили магазин, где, выбирая с особой тщательностью, приобрели одежду в полтора раза дороже, чем обычно. Чтобы иметь приличный вид все то время, пока не будет возможности покупать новую, и вообще никто ни о чем не догадался. Вещи сидели отлично, поднимали настроение и вселяли оптимизм. Жадная графиня цапнула на последние деньги флакон одеколона. Мужского. Себе. Потому что ей так нравится. И вот, однажды утром, уезжая на работу, граф захватил пакет с мусором, пакет с вещами, предназначенными для химчистки, и еще какой-то пакет. Когда он вернулся, оказалось, что теперь у него нет ни двух пар новых брюк, ни четырех рубашек, ни прочего. За неполных два месяца иссяк графинин одеколон – его тайком вылили на себя граф с компаньоном. То есть, конечно, граф вылил вполне легально, а компаньон графа - тайком. Осталось только название: «Live JAZZ».