Андрей Портнов - Автово

Этот чертёж произвел на Симоненко такое впечатление, что мгновенно поняв, что он имеет дело с полными дубами, он даже не захотел с нами возиться, схватил Рудиковскую зачётку и поставил ему «уд». Потом позвал меня и, не дожидаясь от меня никакого ответа, поставил мне тоже самое.

— Всё, до свидания! — сказал он нам, давая понять, что не желает иметь с нами больше ничего общего.

Однако, мы и не думали уходить.

— Что-то ещё? — нервно спросил хромоножка.

— Зачёт, — ответил я.

— А вы к нему готовы?

— Да!

Разумеется, ни к чему мы не были готовы, изучили всё так, поверхностно. Но, видя, как сейчас разворачиваются события, я надеялся на такое же быстрое получение зачёта. Однако, Симоненко воспринял это как вызов и задал самый изощрённый вопрос. Тут я понял, что явно переиграл, на сегодня впечатлений и так достаточно, поэтому, сказав: «Мы придём в следующий раз», я и Рудик потопали прочь.

До отъезда оставалось каких-нибудь 3–4 дня, а мы так до сих пор и не получили зачёты. Вместе с нами товарищем по несчастью был Султан. Правда, у него времени было предостаточно, так как ни в какую Астрахань он ехать не собирался. На зимнюю сессию сюда на днях должна была приехать Катя, и он свои каникулы собирался провести вместе с ней.

На этот раз все уезжали крайне несгруппированно — по 2–3 человека и в разные дни. Я же лично должен был ехать только с Рудиком. Сегодня же уезжал Владик вместе с 3–4 счастливчиками, которые полностью сдали сессию. Ну, а мы: Султан, Рудик и я пошли на очередное растерзание к хромоножке.

Надо сказать, что на этот раз я подготовился основательно и даже запомнил все рисунки (что для меня крайне удивительно и почти невозможно). Видимо, так подействовала на меня критическая ситуация.

Извращённый Симоненко задал мне коварный вопрос, ответ которого заключался именно в рисунке, который я очень даже хорошо помнил. Приятно было видеть удивлённую рожу хромоножки, когда я ему поднёс под морду правильный ответ. Моя же очередь удивляться наступила тогда, когда, даже не требуя объяснений, он быстренько поставил мне зачёт.

— Вот и всё, — думал я, вдыхая зимний морозный воздух, возвращаясь в общагу. — Сессия закончилась! Наконец-то!!!

Я всегда испытывал неимоверное облегчение после последнего экзамена или зачёта. Это ни с чем не сравнимое ощущение свободы дано познать только студенту. Так было каждую сессию. И хотя я знал, что впереди снова и снова опять нас будут ждать эти экзамены, перед каждыми каникулами возникало чувство свободы, радости и облегчения. И сейчас я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Ну, а то, что много «троек» — ничего, значит, так было уготовано мне судьбой…

Провожать Владика мы не пошли, так как свои вещи он спокойно мог дотащить и сам. На этот раз мы уезжали всего недели на 2–3, а не как прошлым летом — на 2 месяца. И даже в камеру хранения ничего сдавать было не нужно. Как я уже упоминал, на днях сюда должна была подъехать Катя. После того, как она уехала, мы вели с ней небольшую переписку. И вот в последнем письме я предложил ей (конечно, с согласия Владика и Рудика) на время сессии поселиться в нашей 215-ой. Катя предложение приняла и тем самым сильно облегчила наше положение. Теперь, когда в наше отсутствие в комнате будет жилец, за вещи беспокоиться не стоило.

Владику Катю увидеть было не суждено, а вот нам с Димой предоставлялся этот шанс, но всего лишь одно мгновенье, потому как Катерина приезжала как раз в день нашего отъезда. Так что на встречу и обмен мнениями нам полагалось каких-то 2–3 часа.

Ну, а пока нам с Рудиком оставалось только радоваться тому, что уже второй раз за этот семестр мы остаемся в комнате одни без ночных побочных отхаркивающих эффектов.

У нас в запасе было целых три абсолютно спокойных дня, и каждый решал, как лучше и с максимальной возможностью использовать это свободное время.

Рудик решил посвятить его туалету — нашему любимому сральнику.

Сральник был для Димы местом необычным и чуть ли не святым. Каждый раз, собираясь туда, он долгое время готовился, собирался внутренне, а когда возвращался, то иногда его лицо излучало радость выполненного долга, и казалось — нет счастливее человека на свете, чем наш Рудик. Всё это проходило с такой торжественностью, что напоминало какой-то церемониал. Владик Рудиковских проблем не понимал абсолютно и всегда только смеялся.

Итак, однажды, вечером в общаге, когда в коридоре не было слышно ничьих шагов, Рудик понял, что пора, и пошёл к своей святыне.