Андрей Портнов - Автово

— Как ты сморка-а-а-ешься-я-я-я-я?

— Вот пристал, — в сердцах подумал я про себя.

— А вот так! — остановившись и смачно сморкнув на пол (что сделал впервые в жизни), сказал я и тут же скрылся на лестнице.

Дверь 334-ой мне открыл Чеченев.

— Во дурак, во дурак, — глядя на меня, произнёс он. — Заходи уж. Ты их так до сих пор и не снял?

— С какой стати я их должен снимать?

— Чай будешь? — решил сменить тему Чеченев, а потом, всё-таки, не удержался и добавил:

— Ну, дурак, а! Во дурак!

— Кого это ты там? — послышался из-за занавески голос Коммуниста.

— Да Рыжий пришёл в гости.

Коммунист вышел из укрытия и уставился на меня своими зенками.

— Чай будешь? — спросил меня Чеченев.

— Ну, ладно, давай, — согласился я и, обращаясь к Коммунисту, добавил:

— Миш, не смотри на меня так, а то мне смешно становиться.

— А как я на тебя смотрю? — спросил он.

Я хотел было ответить, но обернулся и… закричал.

В дверях стоял Паша и с порога начал орать благим матом:

— Кто? Кто его сюда впустил?

— Ну, я… — решил вставить Чеченев.

— А ты, вообще, молчи, — рявкнул на него Паша.

— Паша, ты чё, охамел что ли? — резонно возмутился Андрюха.

Паша не обращал на его слова ни малейшего внимания.

— Я спрашиваю, — продолжал он, — кто его сюда впустил?.. А… Ну, да… Зачем пустили, спрашиваю?! Он всю нашу комнату осквернит! Гнать его надо отсюда!

— Паша, заткнись! — рявкнул Чеченев. — Он ко мне пришёл, а не к тебе, ясно?!

— А ты чего орёшь на меня? Чё орёшь? — Паша покраснел от натуги как помидор.

— Сам орёшь! Как только вошёл, так и орёшь! — Чеченев пошёл пятнами.

— Ну, прямо как Юрик с Шашиным, — подумал я про себя, наблюдая за ними, — разве только что не дерутся.

— Ладно, Андрюха, — поспешно вставая, сказал я, — спасибо, конечно, за чай, но лучше я пойду отсюда. Кажется, я не вовремя.

И, обходя разбушевавшегося Пашу, я покинул столь гостеприимную 334-ую.

— Не забудь Ларису пригласить, — крикнул я Паше не прощание, — она поплюет тут три раза, перекрестит что-нибудь, и оскверненного места как не бывало!

Паша стремительно захлопнул дверь.

Ларису я вспомнил здесь очень даже кстати. Питерская жизнь на всех нас повлияла по-разному, а на нашу умную девочку особенно.

Лариса ударилась в религию! В принципе, я лично не вижу ничего плохого в том, что человек во что-то верит, в кого-то верит, и считаю это даже прекрасным качеством. Но всё дело в том, как верить. И здесь Лариса явно переборщила. Началось это у неё как-то внезапно, и, влившись в религию с руками, ногами и прочими частями тела, она вдруг резко преобразилась. Она вступила в какую-то секту во время одних из каникул в Астрахани (а по мне, так это самое подозрительное, в смысле «секта») и теперь уходила с головой в свои «возвышенные» проблемы и делала это с таким усердием, как будто специально хотела показать всем, как она изменилась. Ещё вчера хлеставшая с нами пиво, сегодня она выносила на порицание сие сквернодействие и доказывала нам, что «… так мы никогда не попадем в рай…».

Ну, ладно бы ещё она со своим фанатизмом оставалась сама при себе. Так нет же, медленно и осторожно она подбирала себе жертв и уверенно склоняла их вступить в её секту, дабы «…познать истинное назначение своего бытия…». Преданный и верный ей Владик стал одной из первых её жертв. Прямо удивительно, как это он не сломался. Лариса подходила с «добрыми» намерениями ко многим, в том числе и ко мне, но после того, как я чуть не рассмеялся ей в лицо и с ухмылкой выбежал из её комнаты, она меня больше не трогала. Ну, почти не трогала.

Однажды, зайдя к ней в гости, я услышал звук, напоминающий тихо приглушенное радио. На столе лежал плейер, включённый на всю громкость, и из его наушников плохо, но всё же слышно доносилась чья-то речь. Казалось, бубнил какой-то мужик.

— Что это у тебя такое? — спросил я, указывая на плейер.

— А это я специальную кассету купила в городе с проповедями, — похвасталась мне Лариса.

— А что, такие бывают? — во мне говорило только любопытство, но Лариса поняла это по-своему и вцепилась в меня мертвой хваткой.

— Хочешь, ДАМ ПОСЛУШАТЬ? — громовым голосом сказала она мне.

— Мне? — я даже как-то растерялся и не мог сообразить сразу, что мне делать дальше.

— Ага! Тебе! Возьми, возьми, очень интересно. Ты только поставь её в магнитофон, включи и слушай, а сам можешь в это время делать что хочешь! Это очень удобно! Возьми! Не пожалеешь!

Я молчал.

— ВОЗЬМИ! — с каким-то особым ударением добавила Лариса.