Андрей Портнов - Автово

Вот, наверное, сейчас Владик, под предлогом игры в карты, отправился на важное совещание на тему «Что делать с Рыжим, и где он прячет полулитру?». Ничего не подозревая, я и Рудик сели пить чай. Сахар кончился, и тут я вспомнил, что у меня осталось ещё немного с поезда — в баночке от какого-то лекарства. Баночка стояла на видном месте, и в ней, действительно, был белый порошок. Не долго думая, я схватил две полные ложки и сыпанул их себе в стакан. Что было, когда я попробовал свой, извините, чай — трудно описать. Тот факт, что я не выплеснул всё изо рта прямо на стол, объяснялся лишь тем, что мальчик я, как известно, очень воспитанный и скромный. Но перекорёжило меня страшно.

— Ты чего? — испугано спросил меня Рудик, увидев мои судороги.

Не зная, что делать, я каким-то чудом заставил себя проглотить эту гадость и, переведя дыхание, ответил:

— Это… это не чай, это — помои!

Рудик, испугавшись, что выпил уже полбокала и ничего не почувствовал, подозрительно осторожно отхлебнул из своей чашки ещё немного. Потом последовала минута молчания, во время которой он наспех соображал: то ли ему, действительно, признаться, что он ничего не чувствует и тем самым выставить себя на посмешище, поскольку у него, оказывается, полностью атрофированы органы (вкусовые, конечно) или сказать, и тем самым обмануть себя самого, что да, дескать, не чай это вовсе, а какая-то мозговая жидкость, и если бы не сильная жажда, мучавшая его целый день…

В итоге Рудик выбрал осредненный вариант:

— Да-да, — с важным видом произнёс он, — я тоже что-то такое почувствовал, но пить, по-моему, можно. Я ведь, сам знаешь, не привередливый.

Это я, конечно, знал, но знал и другое — кто-то из нас двоих сошёл с ума, это точно. Потому что источник помойного вкуса я уже давно определил, но ведь Рудик не мог его почувствовать, потому, как не клал ЭТОГО!!!

— Ну-ка, дай попробовать, — сказал я и, выхватив из его рук чашку, отхлебнул из неё.

— Нормальный чай, — констатировал я, — чего придираешься? Сегодня ведь только утром заваривали.

— Ба-а-а! — ответил Рудик, наверняка, сам не зная, что он хотел этим сказать.

— Вот тебе и «ба-а-а», — сказал я. — Чай у тебя нормальный, это у меня помои.

— А почему? — наконец-то, послышался резонный вопрос.

— А потому, — с этими словами я выхватил проклятую баночку из-под лекарства и поставил её перед удивлённым Рудиком. — Вот!

— Что это? Сахар?

— Ага, три раза сахар! Это — сода, обычная пищевая сода, которую кладут в миллиграмных количествах в тесто — это моя мамочка думала, что я здесь хлебопекарню открою. А я положил этого дерьма в чай целых две ложки! Это же просто невозможно пить!!!

До Рудика, наконец-то, дошло, что с его органами всё в порядке и, выйдя из оцепенения, он принялся яростно хохотать (замечу, что зрелище яростно хохочущего Рудика — явление очень редкое в наше время и само по себе является уникальным).

Смотря одним глазом на трясущийся уникум, другим я в это время обнаружил ещё одну банку-склянку, ранее мною незамеченную.

— А это ещё что такое? — спросил я, дождавшись конца истерики.

— Владик себе новое лекарство купил. Кажется, от бронхита, чтобы не харкаться.

— Да иди ты, — отмахнулся я от него руками, — быть такого не может. Ещё не изобрели такого лекарства, чтобы Владичка перестал отхаркиваться. А если бы изобрели, мы сами с тобой давно бы уже ему купили — хоть поспали бы спокойно. Ладно, давай сюда это лекарство, не пропадать же моей соде.

— Что ты хочешь сделать? — с ужасом спросил Рудик, смутно догадывающийся о моих последующих пакостях.

— А что, не мне же одному страдать!

С этими словами я насыпал соду в ложку и умудрился затем высыпать её в узкое горлышко Владиковского лекарства. Хорошенько взболтав полученную смесь, я поставил флакон на место.

— А если он заметит, — всё с таким же ужасом произнёс Рудик.

— Так ведь это самое главное, — обиделся я. — На кой тогда мне всё это нужно, если не будет никакого эффекта?!

— Чего ты над ним издеваешься?

— Не знаю, злой он какой-то стал.

Не знаю, как дотерпел Рудик до возвращения Владика, но стоило тому появиться, как Рудик через каждые пять минут стал напоминать, что ему пора принять лекарство.

— Ах, да-да! — спохватился, всё-таки, через полчаса Владик и, отлив из флакона определённую дозу, с наслаждением выпил содержимое. Рудик зачаровано смотрел ему в рот. Я лежал на кровати и тоже одним глазом пытался увидеть реакцию больного.