Гийом Мюссо - Зов ангела

Маделин и Джим обменялись обеспокоенными взглядами: учитывая количество уродов, посещавших эти места, расследование не обещало быть простым. Они пошли наверх, толкнули дверь в комнату Элис и…

Это место резко отличалось от остальной части дома. Комната была простой и опрятной, с письменным столом, полками и книгами. Благодаря освежителю воздуха в ней стоял приятный аромат ириса и ванили.

Другой мир…

Маделин подняла глаза и внимательно посмотрела на стены маленькой комнаты, украшенные билетами и программками спектаклей, которые видела Элис: оперы «Кармен» и «Дон Жуан» в Лоури-театре, пьеса «Стеклянный зверинец» в театре Плейхаус, балет «Ромео и Джульетта» в помещении Филармонического оркестра Би-би-си.

— Она что — инопланетянка, эта девушка? — спросил Джим.

— Да, — проворчала Эрин. — Она… Она всегда была такой: всегда набита своими книгами, своей живописью и музыкой… Сама не понимаю, в кого она такая.

«Уж не в тебя, во всяком случае», — подумала Маделин. Она была заворожена тем, что удалось обнаружить. По обе стороны от стола стояли две репродукции картин: «Автопортрет» Пикассо, датированный его голубым периодом, и знаменитый «Засов» Фрагонара.

Джим посмотрел на названия книг на полках: классические романы, театральные пьесы.

— Ты много знаешь подростков в Читэм-Бридж, кто читал бы «Братьев Карамазовых» и «Опасные связи»? — спросил он, пролистав две книги.

— Я знаю по крайней мере одну такую, — ответила Маделин с отсутствующим видом.

— И кто это?

— Я…

Она прогнала из головы воспоминания. Раны детства были еще живы, и это был не самый подходящий день для того, чтобы сожалеть о своей судьбе.

Она натянула резиновые перчатки и открыла все ящики, обыскав комнату сверху донизу.

В шкафах Маделин нашла десяток пачек печенья «Орео» с какао и ванилью, а также небольшие пластиковые бутылки «Несквик» с клубничным молоком.

— Она питается одним печеньем, окуная его в молоко, — объяснила ее мать.

Элис ушла, ничего не взяв с собой: ее скрипка лежала на кровати, ее компьютер — старый «Мак» с таким же допотопным корпусом — стоял на столе, а дневник лежал в ногах кровати. Маделин с любопытством открыла его и обнаружила там купюру в 50 фунтов, сложенную вчетверо.

Глаза Эрин засветились нездоровым светом. Было видно, что она упрекает себя за то, что у нее не хватило присутствия духа войти в комнату раньше фараонов.

«Плохой признак, — сказала себе Маделин. — Если девушка убежала, то она не оставила бы дома такую сумму».

Группа, которую она вызвала, только что приехала. Маделин попросила экспертов прочесать дом под гребенку, и те, вооружившись пинцетами, скальпелями и измерительными приборами, начали просеивать множество образцов, которые один за другим укладывались в герметичные пакеты. Пока все эти люди собирали основные вещественные доказательства, Маделин открыла дневник, в котором девочка-подросток записывала домашние задания: ее отметки были превосходными, а замечания учителей — исключительно хвалебными.

Элис построила некую цитадель культуры, чтобы оградить себя от повседневной грязи. Образование и знания, словно щит, защищали ее от насилия, страха и посредственности…

Пять полицейских машин стояли сейчас в районе Фарм-Хилл-роуд. Маделин обменялась несколькими словами с начальником группы экспертов, который заверил ее, что нашел достаточно волос на расческе Элис, чтобы получить качественные образцы ДНК.

Маделин оперлась о капот машины и закурила сигарету, пристально глядя на фотографию Элис. Это была красивая девочка, высокая, тонкая, и выглядела она старше своего возраста. Ее лицо было полупрозрачным, подчеркнутым редкими веснушками, выдававшими ее ирландское происхождение. Миндалевидные глаза серо-зеленого цвета напоминали портреты Модильяни. Во взгляде читалась сильная усталость, а также четкое желание скрыть свою красоту, что, наверное, было связано с пониманием того, что в том мире, где она вынуждена жить, красота может принести больше проблем, чем приятных моментов.

Да и как было надеяться на будущее, если изначальные условия жизни были столь непростыми? Как можно было вырасти в этом мелководье, не сойдя с ума от всех этих наркоманов и недоумков?

«Может быть, ты все-таки сбежала? — мысленно спросила Маделин у Элис. — Может быть, ты оставила этот гнилой квартал, где водятся одни лишь подонки? Может быть, ты захотела скрыться от дебильной матери, которая даже не в состоянии сказать тебе, кто твой отец?»