Гийом Мюссо - Зов ангела

— Еще ближе к морю. Вот здесь, правее…

Маделин запомнила дорогу.

— Выдвигаемся! — крикнула она и выбежала из комнаты.

Кони-Айленд

10.00

Элис была мокрой с головы до ног. Крупные капли пота текли по ее лицу. Она опустила голову, чтобы убедиться, что пятно крови прошло через штаны в нижней части ее живота. Почки кровоточили. Теперь ей оставалось недолго. Пожираемая лихорадкой, она тем не менее вышла из своего бредового состояния и немного восстановила ясность мыслей.

Не умирать, пока не испробовано все…

Она почувствовала, что пластиковый хомут, сковывавший ее лодыжки, немного ослаб, однако недостаточно, чтобы она могла освободить ноги. Ее ноги были тяжелыми. Лежа на полу, она сделала усилие, чтобы подтолкнуть их вверх и опереться на узкую туалетную стенку. В этом положении она стала тереть нейлоновой поверхностью хомута о край стены. Угол был старый и истертый, но некоторые его части еще оставались достаточно острыми, чтобы надрезать волокно.

Обливаясь потом, доводя мышцы до судорог, она продолжала это движение вперед и назад в течение четверти часа, пока…

Хомут сдался!

Ободренная этой своей маленькой победой, она с облегчением обнаружила, что в ее движениях появилась определенная свобода. Конечно, наручники по-прежнему приковывали ее к трубе, но теперь ничто уже не казалось невозможным. Она присела и переступила с одной ноги на другую, чтобы немного размяться. Несмотря на слабый свет, она подробно изучила систему трубопроводов, которой было, наверное, лет сто. Элис приметила связующее звено между двумя трубами, где ржавчина уже начала разъедать литье.

Если эта фиговина сломается, откроется путь к спасению!

Она устроилась поудобнее и каблуком правой кроссовки резко ударила в стык труб. Вся система завибрировала, но не сломалась. Из-за удара металлические браслеты еще больше впились ей в кожу, но она уже почти не чувствовала боли.

Трубопровод сломается, Элис была в этом уверена. К сожалению, ее первая атака вызвала страшный грохот, распространившийся по всему зданию. И теперь оставалось только молиться о том, чтобы русского не оказалось поблизости…

В любом случае что ей было терять?

Полная решимости, она собрала остатки сил и принялась бить с каждым разом все сильнее и сильнее. Интуиция не подвела ее: выдержав с десяток ударов, трубы все-таки сломались в своей самой слабой точке.

Элис издала яростный победный крик.

Освободившись от оков, она повернулась и…

…силуэт Юрия стоял в дверном проеме. Зловещая усмешка искажала его одутловатое лицо.

— Моя маленькая матрешка… — сказал он, продвигаясь вперед.

Элис по-звериному зарычала и потеряла сознание.

Манхэттен

Маделин и Джонатан вышли из жилого комплекса. Небо было темным, а буря все еще насквозь продувала город. В течение почти двенадцати часов непрерывно шел снег. Его слой в данный момент был больше тридцати сантиметров, и ничто не говорило о том, что это когда-либо прекратится. Напротив, большие и тяжелые хлопья все падали и падали. Пешеходам от этого было особенно трудно передвигаться: их тормозили ледяные порывы, бившие прямо в лицо.

— Как мы доберемся до Кони-Айленда? — крикнула Маделин, чтобы заглушить метель.

— Попробуем на метро. Там, на другой стороне улицы, есть станция.

Для Джонатана, в течение многих лет жившего в Нью-Йорке, в снеге не было ничего необычного, но масштабы бури застали врасплох муниципалитет.

Даже на очень широкой 14-й улице автобусы стояли. Такси скользили, а какой-то дерзкий велосипедист грохнулся наземь, совершив один из самых запоминающихся в своей жизни пируэтов. Снегоуборочные машины и экскаваторы трудились на основных магистралях, но их оказалось слишком мало, чтобы очистить второстепенные улицы. Обслуживающим улицы командам не хватало людей. Понятное дело, рождественские праздники.

Маделин и Джонатан бросились к станции, лестница которой превратилась в настоящий каток.

— Из-за снега будет ужасная неразбериха! — обеспокоился Джонатан. — А через час наступит полный хаос.

На перроне выяснилось, что многие поезда задерживаются, но им, хоть и с трудом, удалось пробиться в переполненный вагон.

— Это далеко отсюда? — спросила Маделин, глядя на часы.