Патрик Модиано - Кафе утраченной молодости

Когда мы дошли до Пале-Рояль, уже стемнело. Мы недолго постояли на террасе у Рюк-Универ и двинулись в путь дальше. За нами увязалась какая-то собачонка и сопровождала нас до Сен-Поль, где забежала в открытые ворота церкви. Мы совсем не чувствовали усталости, Луки сказала, что готова прошагать хоть всю ночь. Потом мы прошли через нейтральную зону прямо у Арсенала — несколько пустынных улочек, которые казались необитаемыми. В одном из домов на первом этаже мы заметили два больших освещенных окна. Тогда мы уселись на скамейку напротив и стали наблюдать. В глубине комнаты горела лампа с красным абажуром, распространяя приглушенный свет. На стене слева можно было различить зеркало в золоченой раме. Остальные стены были голыми. Мне показалось, что в окне мелькнула чья-то фигура… но нет, комната была пуста. Интересно, что это — спальня или гостиная?

— Надо бы позвонить в дверь, — произнесла Луки. — Уверена, нас там ждут…

Скамейка, на которой мы расположились, находилась на некотором возвышении, образованном на пересечении двух улиц. Двумя годами позже я проезжал здесь на такси, направляясь в сторону Арсенала, к набережной. Я попросил водителя остановиться: мне захотелось найти ту скамейку и дом. Я надеялся, что те два окна будут освещены, как и тогда. Но вместо этого я заблудился в лабиринте улиц, что выходили к воротам Целестинских казарм.

Я сказал Луки, что позвонить в дверь большого труда не составит. Но дома никого нет, к тому же нам было неплохо и на скамейке. Я даже расслышал журчание фонтана.

— Фонтан? Ты уверен? — удивилась Луки. — Я ничего такого не слышу.

— Все очень просто — это наша квартира, там, напротив. А мы, уходя, забыли выключить свет. И куда-то подевались ключи. А дома нас должна ждать собака. Она заснула в нашей спальне и будет ждать нас до скончания веков.

Потом мы двинулись на север. Чтобы не сбиться с пути, мы выбрали для себя ориентир — площадь Республики, но все равно не были уверены, что идем в правильном направлении. Впрочем, это неважно. В любой момент, если мы потеряемся, можно сесть на метро и добраться до улицы Аржантин. Луки сказала, что она много раз бывала в этом квартале, начиная с детских лет. Где-то здесь держал свой гараж приятель ее матери Ги Лавинь. Да, неподалеку от Республики. Мы останавливались у каждого гаража, но все время ошибались. Луки не могла найти дорогу. В прошлый раз, когда была у этого Ги Лавиня, надо было бы взять у него точный адрес. А теперь он исчез вместе со своим гаражом. Вроде бы пустяк, но на самом деле это было очень важно. Если так пойдет и дальше, то не останется ни одной точки пересечения в этой жизни. Луки рассказала, что мать и Ги Лавинь водили ее на пасхальную ярмарку. Они отправлялись туда пешком, по какому-то бульвару, который, как ей казалось, тянулся бесконечно. Очень похож на тот, по которому мы шли. Конечно, это тот самый. Только теперь мы шли по нему от площади Республики. А Луки с матерью направлялись к опушке Венсенского леса.

Странно посреди ночи вдруг оказаться перед решеткой зоологического сада. В сумраке можно было различить слонов. Но впереди уже виднелась освещенная площадь с фигурой в центре. Это была площадь Республики. По мере того как мы приближались к ней, музыка звучала все громче и громче. Бал? Я спросил Луки, уж не четырнадцатое ли июля сегодня? Но она знала не более моего. С течением времени дни и ночи смешались между собой. Музыка доносилась из кафе, расположенного на углу бульвара и улицы Гран-Приере. На террасе сидело несколько посетителей.

Метро уже давно закрылось. Напротив кафе мы заметили отель. Крутую лестницу освещала голая лампочка. Ступени были выкрашены черной краской. Ночной портье даже не поинтересовался, кто мы такие. Он просто указал на дверь номера на первом этаже.

— С этой ночи мы могли бы жить здесь, — сказал я Луки.

Кровать была односпальная, но мы прекрасно уместились на ней вдвоем. На окне не было ни занавесок, ни ставней. Было жарко, и мы оставили его открытым. Музыка внизу умолкла, и теперь нам были слышны лишь раскаты хохота. Луки прошептала мне на ухо:

— Ты прав. Здесь стоит остаться навсегда.

Мне вдруг показалось, что мы находимся далеко-далеко от Парижа, где-нибудь в маленьком прибрежном городке на Средиземном море. Каждое утро в один и тот же час мы идем на пляж… Я запомнил адрес: улица Гран-Приере, дом 2. Отель «Иверния». В последующие годы, если меня просили назвать мой адрес или номер телефона, я обычно отвечал: