Патрик Модиано - Кафе утраченной молодости

Луки нашла себе комнату немного южнее, неподалеку от Монпарнаса, а я вернулся в район Звезды. А на Левом берегу мне не хотелось встречаться с призраками. С наступлением темноты я старался не задерживаться на улицах моего старого района и чувствовал себя в безопасности лишь в «Конде» и в магазине «Вега».

Кроме того, нужно было подумать о средствах к существованию. Луки продала свое меховое пальто, подаренное ей, несомненно, мужем. У нее остался только плащ, слишком легкий, чтобы встречать в нем зимние холода. Тогда она стала читать объявления о работе, как делала до замужества. Время от времени она отправлялась в Отей, на автобазу, к старому другу своей матери, который чем-то ей помогал. Что же до меня, то мне даже страшно сказать, какого сорта работенку я себе нашел. Хотя зачем скрывать правду?

В соседнем с моим отелем доме жил некто Беро-Бедуин. Ну, если точнее — улица Сайгон, дом 8. Меблированные комнаты. Я часто видел его и уж не помню, когда и как мы познакомились. Не очень искренний тип с волнистой прической, одет с претензией на изысканность, светски-развязный. Мы сидели друг напротив друга в кафе-ресторане на улице Аржантин. За окном падал снег. На вопрос моего собеседника о работе я сказал, что хотел бы заняться писательством. Кем был на самом деле этот Беро-Бедуин, я не знал (я даже заглянул в телефонный справочник). Потом я провожал его до дверей его «конторы» («а, это совсем рядом!» — как он пояснил). За нами по снегу тянулись две цепочки свежих следов. Нужно было пройти прямо до улицы Шальгрен. Иногда, вспоминая некоторые моменты своей жизни, мы не можем точно определить, что это было на самом деле — сон или явь? Улица Шальгрен, 14. «Французские деловые издания». Должно быть, здесь. Сегодня я бы не решился вернуться на то место, чтобы взглянуть на тот дом. Я слишком стар.

В тот раз он не пригласил меня внутрь, но на следующий день мы встретились снова. В тот же час и в том же кафе. Он предложил мне работу. Нужно было составлять тексты о различных организациях, с которыми он был так или иначе связан и которые прибегали к его услугам. За работу он предложил мне пять тысяч старых франков. Сочиненные мною тексты он подписывал своим именем. Он предоставлял мне только материалы. Я же был для него кем-то вроде «литературного негра». Так я написал для него около десятка брошюрок: «Минеральные воды Бурбуль», «Поездки на Изумрудный Берег», «История гостиниц и казино в Баньоль-де-л’Орн», а также работы, посвященные банкам «Иордаан», «Зелингманн», «Мирабо» и «Де-маши». Каждый раз, стоило мне только сесть за свое рабочее место, как я буквально засыпал от скуки. Впрочем, работа была несложная — следовало только лишь придать литературную форму заметкам Беро-Бедуина. Впервые очутившись в конторе «Французских изданий», я был немало удивлен: это была комната на первом этаже, без окон. Но в моем возрасте как-то неловко задавать вопросы. Нужно верить в себя. Потом прошло два или три месяца — от моего работодателя не поступало никаких вестей. Из обещанных денег он дал мне половину суммы, и на жизнь мне в принципе хватало. Когда-нибудь, почему бы не завтра, — думал я, — если хватит смелости, мне придется бродить по улицам Сайгон и Шальгрен, по этой нейтральной зоне, где растаяли вместе с прошлогодним снегом Беро-Бедуин и его издательство. Но нет, подумав, я понял, что смелости мне не хватит. Иногда я спрашиваю себя: а существуют ли еще эти места, не поглотила ли их темная материя?

Я люблю прогуляться по Елисейским Полям весенним вечером. Теперь их тоже нет, но в сумерках кажется, что они все же существуют. Быть может, именно там, на Елисейских Полях, услышал я твой голос, который звал меня по имени… Ты продала свое меховое пальто и колечко с изумрудом, а у меня оставалось еще около двух тысяч фраков. Мы были богаты, будущее лежало у наших ног. В тот вечер ты вернулась ко мне. Это было тем летом… тем самым, когда я ждал вас с Мертвой Головой на набережной. На углу улицы Франциска I и Марбеф был ресторанчик, и мы отправились туда вместе. Столики были выставлены прямо на тротуаре, и вечер еще не наступил. Машин почти не было, слышались лишь голоса прохожих да стук их каблуков по мостовой. Часов в девять мы вышли на Елисейские Поля, и я ждал наступления ночи, темной ночи, не такой, как в России и северных широтах. Мы шли без определенной цели, впереди была вся ночь. Солнечные отблески еще играли где-то на верхних этажах домов на улице Риволи. Лето только начиналось, и мы собирались отправиться в путешествие. Куда? Мы пока не знали. Может быть, на Майорку, а может быть, в Мексику. В Лондон или в Рим. В принципе не важно куда. Города и страны смешались между собой. Истинная же цель нашего путешествия лежала в сердце лета. Там, где время остановилось и стрелки часов показывают всегда полдень.