Анатолий Постолов - Речитатив

– Леон, во-первых я вас поздравляю, пусть даже по вашей подсказке, но совершенно искренне, и я хочу, чтобы вы знали, что знакомство с вами уже многое поменяло в моей жизни. Правда-правда… И я вот о чем подумала… Не зайдете ли вы к нам сегодня, скажем, часам к пяти? Я сделаю такой, знаете, «файв-о-клок ти» в английской традиции с маленькими сэндвичами. На обед не приглашаю, потому что мы должны в восемь вечера уйти, нас друзья позвали.

– На обед я бы не согласился – я из голодания выхожу.

– Вы голодали?

– Да. Три дня. Я сижу на голоде дважды в год по три дня, и один раз в году делаю шестидневное голодание.

– И вы решились на голодание накануне дня своего рождения?

– А вот так и решился – легче в желудке и в голове. Вы не пробовали голодать? В определенный момент легкость наступает необыкновенная… и ясность мысли. А скажите, Виола, Юлиан не будет возражать, а то я уже боюсь его гнева?

– Нет, я уверена. Он, конечно же, будет рад. Я думаю, он даже захочет с вами поспорить, скрестить шпаги. Да-да! Так мы вас ждем к пяти. Я позвоню Юлиану. Он пошел по своим делам и как раз собирался быть дома в начале пятого.

Положив трубку Виола сразу перезвонила Юлиану. Выслушав ее, он неожиданно рассмеялся: – Все верно. Он же, помнишь, упомянул, что родился под знаком Скорпиона. А теперь оказалось, что большевистская революция тоже под этот знак попала. Хорошая тема, заводная: русский мужик в роли лягушки переправляет на другой берег закостенелого партаппаратчика в роли скорпиона, от которого и получает смертельный укус. Интересно услышать, как голодный лев будет защищать своего революционного собрата… Ладно, это я так… посмеяться захотелось. Я после четырех буду дома. Судя по тому, что он выходит из голода, ни вином, ни плотными закусками его угощать не придется. И то благо.

Как и в первый свой приход, Варшавский явился в белой накрахмаленной рубашке, но в этот раз без пиджака. День выдался душноватый, безветренный, и только к пяти часам по небу потянулась мягкая пенка облаков.

– А в Москве заморозки, – объявил Варшавский. – Вчера разговаривал с женой. – Кое-где гололед, ее племянница палец сломала, при входе в подъезд подскользнулась.

Он на секунду прервался, поцеловал руку Виоле и протянул ей букет крохотных нераспустившихся роз.

– Представляете, я покупаю розы и вдруг вспоминаю, как они быстро на морозе чернели в Москве, и думаю: куплю нераспустившиеся, лучше сохраняться будут, и вдруг ловлю себя на мысли, что в Лос-Анджелесе в ноябре 28 градусов жары. Вот что с нами иногда память вытворяет. А Юлиан дома?

Виола с некоторым изумлением смотрела на Варшавского. Он и выглядел и говорил совсем иначе, будто подменили человека. Та постоянно присутствующая в его характере надмирность куда-то исчезла, перед ней стоял милый, очень дружелюбно настроенный человек и даже некоторая незащищенность появилась в его облике. Он внезапно стукнул себя ладонью по лбу и с огорчением произнес:

– Забыл! Как вам это нравится? Я приготовил для Юлиана два подарка: сигару – мне раздобыли настоящую кубинскую – и бутылку отменного грузинского вина. И тем и другим меня снабдил Георгий Левитадзе, хозяин клиники, где я практикую. Сигару захватил, а бутылку забыл. И главное, поставил на столик в прихожей, чтобы не забыть. Надо же! Вы видите перед собой человека, который все чаще начинает сталкиваться с незнакомцем, чье имя он никогда не пытался запомнить, а теперь настойчиво пытается вспомнить и не может. А зовут незнакомца «Господин Склероз».

– Это вам только кажется. Я до сих пор нахожусь под впечатлением от ваших рассказов о Нострадамусе. Вы так глубоко проникли в мир человека, жившего несколько столетий назад… Одно перечисление всяких деталей и цитат… Не пеняйте на свою память, Леон. Да и вообще, вы не перепутали очередность событий? День рождения у вас, стало быть подарки за нами.

– Ну, мне всегда как-то приятнее давать, а не получать. Это почти мой девиз. Причем абсолютно альтруистический. Хоть Библия и обещает, что дающему воздастся, я на это дело смотрю без оглядки. И не жду воздаяний. А Юлиан еще не пришел с работы?

– Юлиан дома. Он душ принимает. Скоро появится. Я тут легкий закусончик делаю. Вы, если хотите, можете посидеть на балконе, там сейчас очень хорошо, ветерок…

– Ну нет, на балкон вы меня не сплавите, я так редко вас вижу, что хотелось бы рядом постоять, но, если не возражаете, я зайду за стойку и буду с вами говорить, соблюдая дистанцию. Тогда ко мне придраться будет невозможно.