Николай Двойник - Повесть об одиноком велосипедисте

«Ты: симпатичный, реализовавшийся мужчина, интересный собеседник, спортсмен, автолюбитель. У тебя нет предубеждений относительно разницы в возрасте, зато есть готовность к решительным и неординарным поступкам. Мне не важен твой семейный статус и материальная поддержка, зато очень актуально наличие чувства юмора и уверенность в себе».

«Уверенность в себе» смущала. Какая уверенность, если жизнь, буде ей такая шиза, перетрет тебя жерновами в два счета? Если ни у кого нет гарантий, что он доживет до вечера, что его не бросит девушка, что завтра он не проснется под забором без денег и ботинок. В чем можно быть уверенным?

По остальным параметрам я подходил. Симпатичный. Вполне реализовавшийся – дальше некуда. Интересный собеседник. Спортсмен. Люблю автомобили. Когда их мало и они не мешают.

В конце сентября – октябре часто ездил в Мытищи и Пушкино, пересекал извилистые речки, выезжал к водохранилищам, смотрел на темное старое дерево дач, давил колесом тонкий ребристый лед на лужах. Но потом ездил другим транспортом, чаще автобусом или электричкой, и чувствовал, что вязну в делах, в которые мне, по-хорошему, лезть совсем не нужно. Объемы увеличивались. Видимо, это было сезонное.

Однажды с полчаса сидел в пустом кабинете на автобазе. Под окном вытянулись в струнки ярко-желтые березки, которым было лет по двадцать – двадцать пять. Не верилось, что в природе возможен такой интенсивный цвет. Наискосок через них шла узкая тропинка к воротам.

Вот уже и настоящая осень. Надо было что-то делать и решать. Раньше я гнал эти мысли, но теперь было понятно, что продолжать так жить нельзя: надо либо выходить из игры, либо играть дальше уже по-крупному. А хотелось всего лишь спокойствия и тишины. Такой вот рощицы под окном, изгиба реки, морозного воздуха и собаку, с которой гулять, теплый дом, старые книги…

Лето. Лежа на траве и глядя в облака, где-то в лесу, не очень далеко от обочины шоссе, в один из последних по-настоящему жарких дней, я думаю, что хорошо бы все-таки съездить на дачу к отцу. Я очень давно не был на даче. Мама говорила, что они оббили вагонкой террасу, спилили несколько старых яблонь и сделали что-то еще, забыл. Стал вспоминать, но вспомнил, как ездили туда после первого курса с Германом – два ошалевших от счастья парня, от счастья, что сдали тяжелую сессию. Пробыли дня четыре, катались на велосипедах, купались, играли в шашки (проигравший моет посуду), спорили и демонстративно не замечали соседскую внучку.

Сейчас я вспомнил этот лес и это воспоминание о даче и улыбку, с которой вспоминал о даче и Германе. Где Герман теперь? Я давно о нем ничего не слышал.

Я попробовал найти его в интернете. И нашел. Несколько упоминаний и даже одно фото, подтвердившее, что это именно он. Солидный человек в темном костюме. Реклама бытовой химии, маркетинг в парфюмерной промышленности, интервью для строительного журнала (Герман – директор фирмы по торговле и установке немецких пластиковых окон). Интервью прошлогоднее. Ничего более свежего нет. Я нахожу телефон и адрес фирмы, смотрю по своей карте – хм… если не брать в расчет небольшой крюк, это почти на моем пути в Д.

Почему-то казалось, что мы вновь сойдемся, и залогом тому – мое воспоминание о даче. А если даже не так, то по старой дружбе он наверняка найдет для меня до весны непыльное место. А там посмотрим.

Звоню по указанным телефонам. Никого. Потом понимаю – вечер пятницы. А вообще забавно: духи, окна… Времена странные: самая распространенная профессия – менеджер по продажам.

В воскресенье, возвращаясь из Д., делаю небольшой крюк. Вот и нужная улица, старые дома, годов пятидесятых, второй половины. Кирпичные, высокие, но без архитектурных излишеств. Я уже научился по виду определять, что и когда построено. Даже в темноте. Номер дома не помнил – то ли 21, то ли 23, то ли 25. 21 и 25 – угловые, 23 – буквой «П», с многими подъездами и несколькими магазинами. И во всех трех были подъезды и отдельные входы в офисы, расположенные на первых этажах. Из-за темноты некоторые вывески я пропустил, но на тех, которые видел, нужного названия не встретилось.

Я часто думаю о своих родителях, думаю небескорыстно: я хочу свалить на них часть вины за свои неудачи и свою жизненную несостоятельность. Так поступать не очень хорошо, но все-таки они не могут быть здесь совсем ни при чем.