Элизабет Страут - Эми и Исабель

Исабель вытерла лицо и тихо застонала. Она вспомнила, что бросила в лицо Эми пару недель назад: «Ты ничего не понимаешь в жизни!» Это она могла бы сказать и своей матери (только она бы никогда так не сказала из-за гладкого камешка страха).

Но это была правда. Ее мать мало что знала о жизни. Она вообще мало что знала. Например, она никогда ничего не рассказывала Исабель о тайнах женского тела. Когда у Исабель случились первые месячные, она решила, что умирает. Сама Исабель поступила иначе. Она купила розовую брошюрку для Эми и сказала: «Если чего-то не поймешь, спроси у меня».

Исабель вышла из машины и взбежала на крыльцо. В гостиной горел свет. Сердце Исабель взволнованно колотилось. Ей нестерпимо хотелось поговорить с Эми, поцеловать ее.

Но Эми, видимо, легла спать, не было никаких признаков ее присутствия внизу. Исабель пошла вверх по лестнице к комнате Эми и остановилась у закрытой двери. Слезы снова потекли по лицу.

— Эми! — прошептала она и чуть повысила голос: — Ты спишь?

Ей послышалось, что Эми повернулась в постели.

— Эми, — шепотом позвала она еще раз, ей стало больно при мысли, что Эми притворяется спящей.

Исабель тихонько постучала в дверь и, когда никакого ответа не последовало, вошла. В тусклом свете из коридора она увидела свою дочь, лежащую на кровати лицом к стене.

— Эми, — сказала она, — Эми, мне нужно с тобой поговорить.

С кровати донесся тихий голос Эми:

— Но я не хочу с тобой разговаривать. Я больше никогда не буду говорить с тобой.

Каких только горестей не было в Ширли-Фоллс тем вечером. Если бы Исабель Гудроу могла приподнять крыши некоторых домов и вглядеться пристальнее в их семейные глубины, то ей бы открылся большой выбор человеческих несчастий. Барбара Роули, к примеру. Неделю назад, стоя под душем, она нащупала маленькое уплотнение в левой груди и ждала обследования в Бостоне. А теперь мало того, что она вся издергалась в страхе перед мраком неизвестности (а вдруг она умрет?), так еще и обнаружила, что выбрала не того мужчину: ее муж, лежа рядом с ней в темной спальне, имел наглость заснуть, пока она тихо поверяла ему свои тревоги.

Директор школы, в которой училась Эми, Ленни Мандель (ученики звали его Кексом за рябое лицо) сидел сейчас в полутемной гостиной учительницы испанского Линды Ланьер и чувствовал себя полным ничтожеством. Почти месяц назад его мать пригласила Линду на ужин и без конца переносила встречу. Сегодня ужин наконец состоялся, но удачным его нельзя было назвать. Платье у Линды было чересчур розовым и слишком коротким, а мама этого не одобряла. Это было написано у мамы на лице, едва Линда вошла. И вот теперь он привез Линду домой и по ее тревожной улыбке понял, что она ждет поцелуя. А дома мама убирается на кухне и тоже ждет, то и дело поглядывает на часы, воображая, что с ее мальчиком что-то случилось. Он дотронулся до Линдиного плеча и уехал, унося с собой ее образ: она в дверях в ярком розовом платье щурит усталые глазки и храбро улыбается, пытаясь скрыть разочарование.

Но и это не все. За рекой, в старом обшарпанном доме на окраине Бейзина, Дотти Браун сидела на кухне в темноте, курила и слушала, как капает вода из протекающего крана. Одна рука ее покоилась внизу живота. Послеоперационный шрам уже не болел, но кожа вокруг как-то странно онемела, она это чувствовала даже сквозь хлопковую ночную сорочку.

Сигареты успокаивали. Дотти с удивлением вспомнила, что сигарета может успокоить. Семь лет назад она бросила курить и представить себе не могла, что когда-нибудь закурит снова. И вот она сидела и курила. «Бальзам на душу, — думала она, — соль на рану».

В полумиле оттуда река незаметно замедляла течение. Веточки и щепки водили маленькие хороводы на буроватой поверхности воды. В глубине бег реки ускорялся, темные потоки беззвучно огибали невидимые подводные камни. Луна, скрытая за ночными облаками, рассеяла едва различимый световой нимб на непроглядном небе и заглянула в комнату, где лежала в кровати без сна бедная Эми.

Ей и в голову не приходило, что он может уехать. И в мыслях не было. Когда сегодня вечером мама поехала на собрание в церковь, Эми сняла трубку и набрала номер мистера Робертсона. Но автоответчик сообщил, что данный номер отключен. Она набирала снова и снова, и все повторялось. В конце концов она нашла номер учителя физкультуры, потому что мистер Робертсон приятельствовал с ним. Она сказала физкультурнику, что у нее остались книги мистера Робертсона и она хотела бы их вернуть, но тот ответил, что не знает точно, где мистер Робертсон. Физкультурник предположил, что он вернулся в Массачусетс.