Владимир Рафеенко - Московский дивертисмент [журнальный вариант]

В этот момент с трассы к дому подъехал автомобиль “бэ-эм-вэ”, и из него выбралась стройная женщина в черном кожаном пальто, в черных очках и с зажженной сигаретой в правом уголке рта. Пристально посмотрев на Ахиллеса, а потом чуть дольше на ежа, который стоял напротив нее в красных вязаных кальсонах, в синих варежках на резинках, с тазиком на спине и с белым носом, она тряхнула черными как смоль волосами, произнесла что-то вроде проклятый кокаин и, не здороваясь, прошла в дом.

Это кто, спросил еж, хозяйка дома? А кто ее знает, сказал Ахиллес, первый раз вижу. А ведет себя, как хозяйка, задумчиво сказал еж. В любом случае, ей бы не следовало входить в этот деревянный сарай с зажженной сигаретой во рту! Ну да ладно, ей виднее! Где холодильник, знаешь? Знаю. Веди!

Джанет поднялась наверх в спальню Патрокла. Он лежал, глядя на последний лист, висящий на дубе. С каждым часом юный отец чувствовал себя все слабее и слабее. Здравствуй, Патрокл, сказала Джанет, здравствуй, мой мальчик, как ты? Патрокл глянул на нее, но ничего не ответил. Улыбнувшись одними уголками губ, он снова стал смотреть в окно. Я знаю, я поступила с тобой ужасно, все так невообразимо, все то, что произошло! Я сама не знаю, что меня заставило так поступить! Я не понимаю ничего! Мы так много выпили, и потом эта сумасшедшая атмосфера презентации, ты понимаешь, эти молодые люди… Впрочем, я отличным образом понимаю, что мне нет оправдания! Какие тут могут быть оправдания! И я знаю, поверь мне, как никто другой знаю, что ты никогда не сможешь меня простить!

Она заломила руки и стала на колени. Но, Патрокл, я не могу без тебя! О мальчик мой! О талант мой нежный и кудрявый! О птичечка моя запредельная! Прости меня, мой мальчик! Прости! Я согласна на все, на трех твоих матерей с их идиотским апокрифом, на мужа Щелкунчика и мышиного короля, на то, что есть Перевал историй, даже на то, что Москва — это новая Троя! На все, милый мой, на все! Ты можешь теперь делать все, даже быть джедаем, если только не очень часто! Только прости свою несчастную больную Джанет, только позволь мне, как прежде, лежать на этой пыльной широкой постели, смотреть из окна на этот одинокий дуб! Я согласна даже на то, что твоя мать Филомела выдающаяся предсказательница! Ты видишь, я готова принять раз и навсегда все самые страшные и невыносимые твои небылицы! Только и ты прими меня обратно! Только пусть все вернется на круги своя!

Ты знаешь, в следственном изоляторе умер мой несчастный Фриц! Джанет села на пыльный пол возле кровати Патрокла и уставилась черным непроницаемым взглядом перед собой. Тебе не понять, что связывало нас и какую бездну страдания и порока нужно пройти, чтобы жить той жизнью, которой я жила все эти годы, пока не встретила тебя! Но ты постарайся, сделай усилие, мой мальчик, у тебя же такая светлая, умненькая головка! Ты поймешь, если постараешься!

Он всегда был у нас болен. Вялотекущая шизофрения. Когда сестры разъехались кто куда, кто замуж вышел, кто просто покинул страну, брат остался у меня в доме. Щелкунчик был не против того, чтобы он жил у нас, а потом взял его к себе в клинику медбратом. Смешно, правда, шизофреник работал медбратом? И много лет работал! А что? Он справлялся. Я пропустила момент, когда у них начались эти взаимоотношения, а когда поняла, что происходит, попыталась бороться! Сначала ругалась, но это было бесполезно и глупо, потом была нежной со Щелкунчиком, от этого все стало только хуже, потом я решилась на самую крайнюю меру, я попыталась стать близкой Фрицу! Это было отвратительно, я знаю, знаю! И это переполнило чашу того, что я могла вытерпеть и не утратить разум! Я долго не могла остановиться, не хочу вспоминать об этом никогда и не буду! Но затем, затем я все-таки взяла себя в руки, почти пять лет была одна, покуда не появился у меня ты, мой птенчик, мой малыш!

И знаешь, она стала целовать его безвольную ладонь, у нас все получится! Да-да, у нас все с тобой еще будет хорошо! Главное, что мы с тобой остановились, мы оба отказались от болезни и порока, от развращенности и суеты, которую навязывает это общество, этот постоянный стресс, эта невыносимая легкость столичных нравов! Теперь все будет иначе! Перво-наперво я перееду к тебе! Я брошу своего Щелкунчика, я сделаю раз и навсегда этот выбор! Я наведу в этом доме порядок, вымою полы, выстираю постельное белье, выкину на хрен мебель и стану тебе официальной женой! Ты уйдешь из дворников, потому что мне давно уже нужен ассистент на кафедру! Как все-таки хорошо, что ты переводишь с двух европейских языков! Я познакомлюсь с твоим отцом поближе, и он поймет, что истинное мое лицо — это лицо нежности, женственности и потаенной радости, а не та отвратительная маска, которую он наблюдал на мне в тот роковой и ужасный для всех нас вечер! Он поймет, что я могу быть ему другом в деле воспитания и лечения тебя, о мой будущий муж! Он увидит, что я не падшая женщина, как, вероятно, можно подумать обо мне сейчас, но нечто гораздо более юное, молодое, неопытное, задорное!