Тьерри Коэн - Я сделаю это для тебя

— Что вы узнали?

— Они ведут размеренное, спокойное существование. Ее время от времени навещают старые друзья. Сын всегда жил с ней. Парень талантлив, но крайне сдержан, пожалуй, даже закрыт. Учится на психолога. Друзей у него немного, дружат с детства, познакомились после гибели его брата в Ассоциации помощи жертвам терактов. Говорят, он уже несколько лет занимается поисками отца.

Дебрюин чертыхнулся.

— Эта история — полный абсурд! Если их тоже захватили, почему те, кто это сделал, объявили только о похищении Даниеля?

— Они не собирались раскрывать карты сразу, — вступил в разговор Жан-Франсуа Гонсалес. — Хотели привлечь наше внимание, получить широкую аудиторию. Возможен и другой вариант: семью Даниеля Лемана похитили, чтобы продемонстрировать ему, кто главный в игре, принудить примкнуть к ним, выступить с признанием. Не исключено, что его использовали, а потом убили.

— Гипотеза на гипотезе, только на это вы и способны! — взорвался Дебрюин. — Ни одного надежного следа!

— В этой истории отсутствует какая бы то ни было логика — ни террористы, ни обычные вымогатели так не действуют, — попытался оправдаться Гонсалес.

— До сегодняшнего дня у нас действительно не было ничего конкретного, — подхватил Самюэль Мерль. — Но теперь мы знаем имя — или имена — заложников и сможем провести настоящее расследование.

— Очень вам рекомендую, — буркнул Дебрюин. — Мы должны немедленно взять ситуацию под контроль, министр взбешен.

На этом совещание закончилось, и все разошлись.

— Что станете делать с этой информацией? — спросил Борис Дебрюин Фредерика Лена.

— Позиция министра ясна и недвусмысленна: нам следует создать впечатление, что мы — хозяева положения. То есть мы храним молчание и ждем, когда ваши люди выйдут на след похитителей. А если заложников убили и тела скоро обнаружат? Или они захотят обменять только Лемана, а семья останется у них в плену?

От этой перспективы советника министра пробила дрожь.

— Принимать решения не в моей компетенции. Я проинформирую министра и буду держать вас в курсе.

Лахдар стоял, склонившись над Даниелем, когда тот почувствовал чужое присутствие и проснулся.

— Кто вы и чего от меня хотите? — спросил он.

Несколько мгновений Лахдар смотрел на него не моргая.

— Я знаю, вы не мусульманские экстремисты.

Даниелю показалось, что на лице его тюремщика промелькнула улыбка.

— Чего вы от меня ждете?

Лахдар взял стул и сел напротив заложника.

— Вы не хотите меня убивать, и вам не нужен выкуп, я в этом уверен. Так зачем же… зачем вы терзаете меня… психически?

— А ты? Зачем ты заставил страдать жену и сына? Зачем превратил их жизнь в кошмар?

Вопросы прозвучали как удар и стали спусковым механизмом.

— Я должен был так поступить. Что бы ты сделал на моем месте? Представь, что однажды кто-то убьет твоего ребенка во имя какой-то своей неведомой цели. А еще представь, что преступление осталось безнаказанным. Больше того — его значение приуменьшили ради умиротворения убийцы! Ты бы стал спокойно сидеть и ждать, когда его покарает Бог? Это было делом чести! И выживания…

— И ты готов поступить так снова — ввергать жену и сына в пучину отчаяния?

— Жизнь, смерть… эти понятия утратили для меня смысл, — устало произнес Даниель. — Мне казалось, что я умер. Превратился в зомби. Мной руководили инстинкт и одержимость. Потеря сына при таких обстоятельствах выбросила меня в параллельный мир, где действовала иная логика.

— Ты используешь те же доводы, что и террористы: говоря так, ты защищаешь дело убитого тобой человека.

Это замечание ранило Даниеля.

— Я не убивал шейха, — сказал он, чтобы вырваться из тупика, куда загонял его Лахдар. — В алкогольном бреду я иногда пытался убедить себя в обратном. Но я его не убивал. Мне не хватило мужества. Я не был убийцей. Я отступился, я хотел одного — вернуться к жене и сыну и вместе с ними оплакивать смерть Жерома. Но все пошло не так. Все поверили, что я преступник. Пресса и общественное мнение оскорбляли меня, мое имя изваляли в грязи. Люди шейха наверняка стали бы меня искать. Я должен был бежать, исчезнуть, раствориться. И никогда не возвращаться. Только так я мог уберечь жену и сына.

— Я знаю.

Даниель поднял голову:

— Знаешь? Да кто ты такой, черт побери? Кто вы и кто ваш главарь? Почему он никогда не снимает маску?

Лахдар пристально вгляделся в лицо Даниеля, словно искал на нем ответ.