Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– Я на Сталина должен на занятиях ссылаться, – пожаловался Сергей. – И еще на каких-то идеологических балбесов.

– Да-а, – задумчиво протянул Барсов, вспоминая. – Сколько времени на это было впустую потрачено когда-то. Но, – успокоил он, – никто не знает, что именно говорили Сталин и компания про науку. Это я по своему опыту помню.

– Как это? – удивился Сергей.

– Дорогой мой, – рассмеялся Анатолий Васильевич. – В пятьдесят третьем мне было… – Барсов не стал уточнять, сколько, собственно, ему тогда было. – Достаточно, – сказал он, – чтобы кое-что уже соображать. И то, что там на каждом шагу надо ссылаться на классиков марксизма-ленинизма, он точно помнит. И еще он помнил, что почти в каждой группе студентов были завербованные сотрудники «первого отдела».

Сергей вытаращил глаза.

– Первый отдел – это представители НКВД. Стукачи, – пояснил Анатолий Васильевич. – Отвечают за политическую благонадежность сотрудников. У них тоже своя норма – на сколько человек в месяц доносить. Нарываться на арест пока рано, надо работать. А потом уже можно будет не ссылаться.

– Я понимаю, – печально вздохнул Сергей, – что чувствовал Иисус Христос, идя на Голгофу.

– А не поговорить ли Сереге с Владимиром Ивановичем? – предложил вдруг Андрей, допив свой кофе и печально поглядывая на Катюшу.

– О чем? – насторожился Барсов.

– Пусть сам подскажет, как Бахметьеву к нему лучше подмазаться.

– Вот этого делать не стоит, – подумав, ответил Барсов. – Сергей будет чувствовать себя гораздо свободнее, если будет сам выбирать форму общения.

– Почему? – обиделся Андрей. – Кто, как не сам дед, сможет ему рассказать, каких он тогда людей уважал?

– Вот уж Владимир Иванович – последний человек, кто в этом нам сейчас может помочь, – твердо сказал Анатолий Васильевич, не обращая внимания на обиженно насупившегося Андрея. – Потому что сейчас, с позиций своего возраста, он будет говорить одно, а на деле окажется, что тот тип людей, которым он симпатизирует сейчас, в юности вызывал у него только раздражение.

Андрей недоверчиво посмотрел на него.

– Да-да, поверьте мне, старику, – сказал Барсов, слегка кокетничая, и удовлетворенно наклонил голову, услышав ожидаемое «Ну какой же вы старик», произнесенное хором Катюшей и Сергеем. – Жизненные ценности очень меняются с возрастом, – продолжал он. – В вашем возрасте, – повернулся он к Андрею, – уже можно это проследить. Покопайтесь в памяти, и вы согласитесь, что тех, с кем вы сейчас общаетесь с удовольствием, вы когда-то могли считать тупицами, или странными, или что-то в этом роде.

Сергей и Андрей посмотрели друг на друга.

– А вот и нет, – вдруг сказал Андрей, успокаивая подозрительно глядевшего на него Сергея. – Я тебя идиотом и тупицей никогда не считал.

– Тогда вы были другим, – объяснил Барсов.

– Но я и сейчас его идиотом не считаю, – неожиданно горячо сказал Андрей. – В меня никто так не верил, как Серега. Я ему на самом деле за многое благодарен, – добавил он, доведя Сергея до крайней степени изумления.

– Это потому, что Сергей менялся с возрастом, как и вы.

– Андрей, – обрел его друг, наконец, дар речи, – я сейчас прямо запишу, что ты сказал. Это на случай, когда ты снова начнешь намекать на мои крайне скудные умственные способности.

– А что, я намекал? – удивился Андрей.

– Сколько я себя помню, – кивнул Сергей.

– Это, наверное, потому, что ты все время отвлекался.

– От чего?!

– От главного. Все время у тебя какие-то дурацкие отвлечения были. То плавать, то в футбол, то девчонок каких-то в кино водил. Про лю-бовь. – В последнее слово Андрей вложил все презрение, на которое был способен.

Сергей откинулся на спинку стула в крайнем изумлении, забыв про кофе. Действительно, насколько он помнил, Андрей в этих развлечениях никогда не участвовал. У него вечно были какие-то заочные курсы, дистанционные олимпиады и спецкурсы, которые Сергей считал занятием, недостойным настоящего мужчины. А в это время Андрей, оказывается, считал, что это он, Сергей, прожигает жизнь зря!

– Это называется – жить полной жизнью, – вкрадчиво сказал Анатолий Васильевич. Андрей презрительно фыркнул.

– Он человек науки, – примирительно сказал Сергей. – Его аппаратура – это и есть для него самая что ни на есть полная жизнь.

– Н-да, – задумчиво сказал Анатолий Васильевич. – И в результате сейчас там – вы, а не он.

Андрей насупился. Подобные разговоры всегда вызывали в нем чувство неловкости. И вообще, тратить время на пустую болтовню было не в его характере.