Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– C учетной карточкой я действительно лопухнулся, – признал Андрей, когда Сергей материализовался в лаборатории. – Держи. – Он вручил ему конверт с черным московским штемпелем.

– Ты мотался в Москву? – удивился Сергей, разглядывая конверт.

– Еще чего! У нас хорошая копировальная техника!

Сергей недоверчиво вертел конверт в руках. Его терзали сомнения – в партийной документации он не разбирался.

– Ты хоть представляешь, как она выглядит, эта партийная карточка?

– Учетная карточка члена КПСС, – поправил Андрей. – Не волнуйся, мы в архиве уже выяснили, как все это выглядит. А ты молодец, – сказал он, помолчав. – Вникаешь потихоньку.

– Кхе. Гм, – деликатно напомнил о себе Анатолий Васильевич. – Давайте проанализируем сегодняшний день. В целом неплохо, явных проколов вроде нет.

Сергей немного подумал, стоит ли ему обидеться. Он-то собой очень гордился и считал, что сегодняшний день он прожил не просто хорошо, а даже отлично. В роли преподавателя он раньше никогда не выступал и немного трусил. Но Барсова заботило совсем другое:

– Вот вам книжка – «Марксизм и языкознание». Извольте проштудировать и к месту цитировать.

– Тоска какая, – возмутился Сергей.

– Ничего, потерпишь, – отрезал Андрей. – Давай приниматься за дело.

В лаборатории уже стояла мебель, которую предстояло переправить в квартиру Сергея, – самая шикарная, какую они только смогли достать.

– Погоди, – возмутился Сергей, шаря глазами по лаборатории. – Дай дух перевести. Пожрать, наконец. У вас тут есть кому приготовить кофе, в конце концов?

Сергей явно расстроился, не заметив в лаборатории блондинку, вшивавшую ему диск.

– Вот оно что! – дошло до Андрея. – Кофе ему подавай. Если я его сварю, тебя устроит?

Сергей огорченно молчал. Анатолий Васильевич усмехнулся и взялся за телефон.

– Катюша? Вы не могли бы поухаживать за нами, неумелыми мужчинами? Ах, не успеваете снять измерения? Ну тогда извините. Просто тут вернулся Сергей, ему скоро возвращаться… ах, вот как! А как же измерения? Останетесь после работы? Поистине, Катюша, ваш вклад в науку просто неизмерим.

Анатолий Васильевич оглянулся на Сергея.

– Вот бабник, – возмущался Андрей. – Кофе ему, видите ли.

– Надо же напряжение снять!

– Очень ты там напрягался!

Сергей вдруг почувствовал, что на самом деле очень вымотался.

– Лучше бы я целый день за компьютером сидел. Или мебель таскал, – вздохнул он.

– Нервное напряжение очень выматывает, – прозвучал нежный и немного сонный Катин голос. Она неслышно появилась в лаборатории и потянулась за кофеваркой, которая стояла на тумбочке сзади Сергея.

– Скажите пожалуйста, – пробурчал Андрей. – Нервы у них!

– У нас нервы, – согласился Сергей, ощущая ухом Катину мягкую грудь. Кофеварка, видимо, застряла между стеной и тяжеленным матричным принтером, и Кате пришлось долго ее вытаскивать, склонившись над Сергеем. Уху было хорошо.

За кофе Сергей расслабился.

– Вообще-то, они ничего, – рассуждал он, прихлебывая горячий кофе и томно глядя на Катюшу. – Доброжелательные. То раскладушечку предлагают, то ключ от квартиры… Но, елки-палки, если у них там каждый мужик после «здравствуйте» спрашивает, где воевал, должен же я про войну что-то знать.

– Кстати, насчет войны, – вспомнил Барсов. – Ты был отправлен на Белорусский фронт, в артиллерийские войска. Освобождал Гомель и Слуцк. Там, кстати, есть что рассказать. Гомель был полностью разрушен, освободителям даже переночевать было негде устроиться. А когда освободили Слуцк, увидели, что там есть очень симпатичные домики, только нашим они показались необычными – очень аккуратненькие и построены на западный манер. Сами дома – деревянные, а фундаменты – каменные, из плит. И ступеньки такие высокие, тоже из каменных плит сложены. Оказалось, что это были надгробия с русских кладбищ. Их так и укладывали, именами вверх. А при освобождении Слуцка ты был контужен.

– Не хочу я быть контуженным, – попробовал возмутиться Сергей.

– Хорошо, – хладнокровно пожал плечами Андрей. – Тогда сейчас мы тебе изобразим шрамы на теле. Какие бывают при разрыве снарядов. Без наркоза, между прочим, как на войне.

– Ладно, контужен так контужен, – тут же согласился Сергей. – Я разве что говорю. Только здесь никому не говорите. А то потом так и приклеится.

– А потом, – продолжал Барсов, – вас, Сережа, отправили в Москву. Всю дорогу вы были без сознания, ничего не знаете, ничего не помните. Так что ваш рассказ о войне будет коротким.