Борис Мещеряков - Там, где нас есть

Ростом Люсенька была примерно с ангела, то есть метр пятьдесят девять, блондинка, тонкая, но с детскими пухловатыми щечками и глазами того цвета, который напоминает о летних небесах. И этот близорукий взгляд. И эти трогательные плечики. Ну как можно такую пускать одну куда угодно, тем более какая-то петрушка, не вяжется она с петрушкой.

Нельзя сказать, что Люсенька не знала о своем свойстве вызывать в людях острые приступы менторского зуда, и нельзя сказать, что она с годами не научилась этим свойством пользоваться. Известно, что всякому всего интересней, когда говорят о нем, и Люсенька не была исключением. Ей нравилось, когда с ней говорят о ней, пусть и в довольно необычной форме. К тому же ее забавляло, насколько разное ей надо по мнениям разных людей, и с годами она начала ловко диагностировать добровольных учителей жизни по заключениям в ее адрес.

Не сказать чтоб Люсенька была безжалостным манипулятором, она скорей не любила обижать людей и давить на них, поэтому почти всегда выслушивала со вниманием их лекции. И почти всегда реагировала с благодарностью. Люди любят, когда их внимательно слушают и реагируют с благодарностью, поэтому Люсеньку обошли стороной школьные девичьи интриги и расколы на группировки. Иногда она выслушивала людей и с интересом, как вот сейчас лохматого и энергичного Игорька.

Игорек, думала Люсенька, скорей всего посоветует ей секцию плавания и Дэйла Карнеги. Он выглядел человеком, убежденным, что все в жизни можно преодолеть с помощью физкультуры и умения ладить с людьми. Игорек не знал, что у Люсеньки за плечами спортшкола олимпийского резерва (родители тоже, допустим, не дремали в смысле, чего надо их дочери), а с налаживанием связей при Люсенькиной-то беззащитности у нее и так не было проблем. Это уж не говоря о том, что Дэйла Карнеги Люсенька прочла в девятом классе. Учительница обществоведения в неконтролируемом приступе участия в Люсенькиной явно незадавшейся жизни снабдила ту книжкой на дурной газетной бумаге, напечатанной с грамматическими ошибками и без абзацев канувшим в никуда мурманским издательством. Дэйл Карнеги Люсеньке оказался полезен лишь в одном: она узнала от него, что у людей бывают проблемы с налаживанием контактов, и ее специальная способность, оказывается, Божий дар, а вовсе не проклятие, как она считала.

— Ты, Семенова, на самом деле не знаешь, что тебе надо, — повторил Игорек, отхлебнув чаю и заев глоток ложкой варенья, — а тебе надо поскорей выйти замуж и родить парочку младенцев.

Люсенька от неожиданности поперхнулась чаем. Игорек бросился квохтать над ней, хлопая по спине и одновременно протирая стол общажным полотенцем с черным неразборчивым штампом. Да-а-а, такого ей, пожалуй, еще никто не советовал. Ну как можно советовать дитю неразумному взять на себя ответственность еще за парочку неразумных созданий? Откашлявшись, Люсенька поблагодарила за ценный совет и, ожидая продолжения, кротко спросила:

— А как же это сделать, Каслин?

Игорек задумался. Одно дело сказать человеку, ЧТО ему в действительности надо, а КАК добыть то, что человеку надо, — это совсем другое дело, тут надо крепко подумать.

Вы замечали, что многие дающие советы не вдаются, однако, в тонкости добывания советуемого? Но уж если советчик готов входить в такие подробности, как добывание, например, красного текинского ковра в гостиную, нужного вам, по его мнению, до зарезу, то это явно человек, готовый к ответственности. Иногда даже к административной или бери больше — уголовной.

Игорек был именно таким человеком, готовым отвечать за тех, кого он приручил или решил, что приручил, поэтому он и задумался. Но, как уже было сказано, Игорек был обычным парнем с Димитровки, хотя бы и с необычными способностями к языкам. В дополнение к советам у него были простые решения вроде плавания и Карнеги, и он, подумав некоторое время, выдал:

— Ну как-как. Известно как. Найди себе хорошего, надежного парня.

— А где его искать? — спросила Люсенька со змеиными нотками в голосе.

Кажется, жизнь поворачивалась интересной стороной.

На курсе было, условно говоря, четыре парня. Условно, потому что старший лейтенант Смирнов был давно и прочно женат, получая второе высшее образование по разнарядке Министерства обороны. Славик Гусев не интересовался девушками, верней, по общему мнению, интересовался существами противоположного девушкам пола. Вовик Иоффе-Гендлин был полным и окончательным ботаном, не имеющим ясных перспектив ни в романо-германской филологической науке, ни в жизни, зато имел очки с толстыми батискафными стеклами, нос в форме турецкого ятагана и уже названную фамилию, которую не собирался менять, да и ничего б не изменила эта смена фамилии, таков уж был общий Вовиков облик. Таким образом, на роль хорошего, надежного парня в ближних окрестностях Люсенькиной жизни мог претендовать в основном сам Игорек.