Борис Мещеряков - Там, где нас есть

Утром употребил хересу и подумал: в России имеется целая литература об алкоголе и его месте в нашей жизни. Но если подумать, великая английская или не менее великая французская литература уделяют алкоголю тоже немало внимания. Не говоря уж о великой польской, великой испанской, великой грузинской, да и чего греха таить, другие великие литературы уделяют должное внимание употреблению внутрь жидкостей, содержащих этиловый спирт.

Но в них всех что-то не то.

Долгое время я, как и весь советский народ, находился под влиянием мифа, что ТАМ пьют меньше. Хоть и несколько сбивали с толку жители страны Финляндии, толпами носящиеся в Питере от кабака к кабаку, намеренно выбирая самые негламурные. А какую картину я видел в Москве неподалеку от шведского посольства, это вообще нечто за гранью всего, но сейчас я не о том. Считалось, что ТАМ пьют меньше, и все.

Со временем, переехав в одну из ТАМ расположенных стран, я окончательно выяснил, что пьют, пожалуй, не меньше, но реже. Не по любому поводу. И сакральности в том питье никакой. Чисто физиологическое действие введения алкогольсодержащих веществ в организм. Бесцельное и оттого бесполезное. Ничего собой не знаменующее. Никакого торжества ничего ни над чем.

Со времени моего отсутствия на доисторической родине там взросло новое поколение употребляющих алкоголь, и среди них, просвещенных телевизором, кино, рссказами друзей и родственников и личным знакомством с жизнью ТАМ, миф о непьющести заграничного населения почти сошел на нет, но зато парадоксальным образом народился новый, ничуть не хуже.

Угадайте какой? Миф о том, что РАНЬШЕ пили меньше. Не спрашивайте, на чем он базируется. Миф не обязан базироваться на чем-то конкретном. Предыдущий вполне обходился без обоснований, на кой же этот обосновывать? Это ему только б навредило, на мой взгляд. Но мы и не о происхождении мифов. А об их наличии и попытках их поколебать.

Двадцать с копейками лет минуло с момента, как один деятель затеял привести пьющесть местного населения в рамки умозрительных представлений о пьющести населения неместного. И что?

И без того высокий рейтинг народных ритуалов употребления алкоголя взлетел практически до точки кипения. Народный разум закипел, и вот мы там, где мы Слава Всевышнему, но я не о том.

А я о том, что ТАМ алкоголь уреза́ли, подреза́ли и запрещали практически безболезненно, ну разве пара канадцев сколотила по капитальцу на самогоноварении, а пара ирландцев с Голландцем Шульцем, который никакой не голландец, а как и мы с вами, — наварились на провозе самогона через ихнюю смешную границу. А у нас что вышло? То-то. Хотя речь и там и там всего-то о растворах этилового спирта.

Отнимать потребительский продукт, выходит, можно, а отнимать веру, ритуал и традицию — нельзя. Вся история об этом говорит, но ниспровергатели в школе обычно не отличники.

И после этого говорят о непереводимости Пушкина или Ерофеева на иностранные языки. Мне смешно.

Я ржу в голос, прерываясь на сдержанные рыдания. Слова переводятся, а то, что за словами, — нет. Хрена им, носителям ненаших языков с бессмертного «пьет одно стаканом красное вино»? Хрена им с нашего «…вошел — и пробка в потолок»? Что они могут рассмотреть в досконально переведенной фразе: «И немедленно выпил»? А вот это еще: «После первой не закусываю», — отвечает узник концлагеря эсэсовцу, и кинотеатр рукоплещет. Попробуйте объяснить вашему коллеге с Кипра или откуда он там, в чем восторг. Не стесняйтесь, не в паре слов, убейте часок. Потом расскажете мне, понял ли он и что именно понял.

Скучно им. И я могу их понять.

Да, конечно, тот самый бэкграунд, о котором.

Это все не хорошо и не плохо, оно просто так вот сложилось.

Мои коллеги Шломо, Джейсон и Серега в одной и той же гостинице были одними и теми ж днями. Один и тот же комплект услуг и забав, контора угощает, гуляй, ребяты.

Вопрос ко всем:

— Ну как было?

Шломо:

— Еда хорошая.

Джейсон:

— Номера удобные.

Серега:

— Водка говно у них.

Вы удивитесь, если я сообщу, в чьем ответе было самое интересное.

Такие дела.

Не надо им было трогать святого, с самиздатом и железным занавесом как-нибудь перебились бы. С редкой, как тасманийский дьявол, колбасой и без джинсов, на съемных квартирах живя впятером в одной комнате.

А святого не надо было трогать, ага.

Самые радостные события — ожидаемые. Праздник ожидания праздника — праздник больший, чем праздник как таковой. Пережитое событие стирает свою позолоту о реальность, а настоящий фейерверк совсем не так заполняет все небо, как его ожидаемый собрат.