Борис Мещеряков - Там, где нас есть

Не побоюсь сказать, что по умению извлекать из увиденного массу дополнительной информации мы были на уровне шпиона среднего уровня подготовленности. Не зря в свое время советские разведчики считались лучшими. Хотя, возможно, только среди нас самих. Ясное дело, ихнего шпиона учить да учить полезное в обыкновенном находить, а нам только покажи чего — и пожалуйста, вот вам целая куча различных выводов.

Художественные фильмы были для познания мира полезней тем, что, во-первых, шли дольше, во-вторых, их можно было смотреть в кинотеатре по многу раз, в неинтересные моменты рассматривая задние планы, эпизодические фигуры, фон и обиход. А в-третьих, в них можно было высмотреть много всякого, что в документальной ленте было б вырезано бдительными карацупами. К примеру, какое пиво, под какой вывеской, в каком милом месте пьют герои, и каков характер и структура мощения парижских тротуаров.

Подозреваю, что моим моложе тридцати читателям эта жадность к деталям покажется мелкой и смешной.

Да, я согласен, ерунда это все, как попробуешь и распробуешь. Подумаешь, «олдсмобиль», или кока-кола, или джинсы, подумаешь, тротуарная плитка и душ на пляже. Подумаешь, междугородный автобус, в котором все сидят. Подумаешь, героиня с телефона-авомата звонит из Парижа (вот же я прицепился к этому Парижу) в Гонконг потрепаться с подружкой. Подумаешь, герои идут в гостиницу заняться любовью. Перед телевизором вполстены, на здоровенной кровати, не предъявив паспортов и командировочных удостоверений. Апофеозом ничего не значащего, малоценного и смешного был момент, когда герой говорит коллеге: сделай мне четырнадцать копий этой статьи, я раздам их в отделе. Коллега кивает и идет копировать эту не помню о чем статью на копировальной машине в коридоре (!) офиса. И никто не бежит за ним заворачивать ласты за нарушение режима. Конечно, все это херня, ничего не стоит, но по нашей бедности было малость в диковинку видеть такое. И по нашей несвободе, бывшей частью обычного порядка вещей.

Да если задуматься, а хрена ли в той Африке? Жара, инфекции, население дикое, ничего не достанешь и сервиса никакого. Прям как у нас самих когда-то в описываемое далекое время.

Я, собственно, разговор затевал-то о кино и его важности в нашей когдатошней жизни. А получилось, как всегда, о жратве. Ну и немножко о свободе. Недостатки воспитания, да. Так и понятно, не в Парижах, чай, воспитывались.

Пролог. Я уж подумывал оборвать свои рассказы по очернению советской действительности под общим заголовком «Сакрализация обыденного». Там, как известно пытливому читателю, речь идет о всяких странных нехватках того времени, которые рождали ненормально повышенное внимание к предмету нехватки, придавая обычному предмету потребления преувеличенное и несвойственное ему изначально значение. О нехватке книжек для чтения я не собирался писать, поскольку тема была широко и исчерпывающе освещена М. Веллером. Верней, писать собирался, но передумал по вышеуказанной причине. И по нескольким еще причинам, которые частично станут понятны далее. Но благодаря настояниям читателей первой редакции этого короткого цикла и собственной неудовлетворенности незавершенностью все-таки берусь за предлагаемую глазу пытливого читателя песнь пахаря о буревестнике.

Эпиграф: Всему хорошему, что есть во мне, я обязан книгам. М. Горький.

Горький знал, о чем говорил. Маститый писатель в СССР был обеспеченным и даже преуспевающим человеком. Тиражи были огромны, раскупалось все, ну почти все, что издавалось. К примеру, книжечка рассказов В. Аксенова «На полпути к Луне», тогда молодого, чуть ли не начинающего писателя, изданная в 1966 году в Москве и купленная мной в букинистическом магазине на Тахане Мерказит в Тель-Авиве, была издана в количестве 100 000 (сто! тыщ!) экземпляров, и это был не предел. Труды классиков марксизма-ленинизма издавались миллионными тиражами, правда, справедливости ради надо сказать, продавались куда хуже. Но речь пойдет не о тиражах, не об издательской и гонорарной политике. Собственно, речь пойдет даже не о литературе. Речь о книгах как дефицитном предмете потребления.

Чтение было одним из широкодоступных, в общем случае непротивозаконных и требующих небольших материальных вложений развлечений. Дешевле, доступней и непротивозаконней были, пожалуй, только домино и бег трусцой. Кроме того, чтение развивало, расширяло горизонт (обожаю это выражение!) и пополняло информацию об окружающем мире за рубежами Великой Родины.