Костас Кодзяс - Забой номер семь

Ресторанчик был почти пуст. Хозяин, мужчина средних лет, державшийся неестественно прямо из-за огромного живота, который мешал ему сгибаться, разговаривал с посетителем. Официант в грязном переднике подбежал к столику Клеархоса, перевернув наизнанку скатерть, положил меню, написанное каракулями, и замер в ожидании заказа.

«Что со мной?» – с беспокойством спрашивал себя Клеархос. И тотчас вспоминал надутые щеки капитана, который поджидал его в своем кабинете.

– Ну, что прикажет подать господин? – во второй раз спросил официант.

Ведь еще в полицейском участке и особенно потому избежав неожиданно тюрьмы, Клеархос понимал, что англичанин потребует от него расплаты за освобождение. Он не знал, какой именно, и, может быть, поэтому его тревога все возрастала.

Как странно: ему казалось (нет, пожалуй, Клеархос даже поручился бы головой), что он совсем не думал о «расплате», но на самом деле мысль о ней не оставляла его ни на минуту, даже когда он был увлечен игрой.

Официант поставил перед Клеархосом тарелку с фасолью. Он жадно проглотил несколько ложек. Как раз напротив него, на стене, выкрашенной масляной краской, висели часы, такие же старые, как часы в кондитерской.

– Какая баба на тебя польстится? Ишь какой богач и красавчик выискался! – послышался насмешливый голос хозяина.

У его собеседника, по-видимому грузчика с рынка, под рваным пиджаком была надета грубая рубаха, а вместо фартука повязан мешок. Он залпом осушил стакан и вытер ладонью губы. Взгляд его беспокойно блуждал по сторонам.

– Оставь меня в покое, толстяк! – закричал он, потеряв терпение.

Толстый живот хозяина колыхался от смеха. Потом, продолжая поддразнивать грузчика, толстяк с сокрушенным видом обратился к Клеархосу.

– У бедняги была девчонка, он давно путался с пей, да она его бросила, – сказал он, подмигнув юноше.

«Через час, как и позавчера, я буду сидеть в кожаном кресле. Ровно через час и четыре минуты», – думал Клеархос, растерянно глядя вокруг.

– Она хотела, чтобы он открыл лавочку и женился на ней, – добавил тихо официант.

– Врете вы все! – рассердился грузчик.

– Почему вру? Ты из кожи лез, гнул спину по двадцать часов в сутки, чтобы отложить на черный день. И в конце концов с чем ты остался, Фотис? – Хозяин повернулся к Клеархосу. – У нее живот раздулся, как арбуз. Ну и подлые твари эти бабы! – заключил он, с трудом удерживаясь от смеха.

Клеархос машинально проглотил ложку фасоли. Он попытался сосредоточиться и понять колкие шутки хозяина. Но лишь насмешливо улыбнулся, глядя на грузчика, который ерзал на стуле и почесывался.

– Она вовсе не подлая! – неожиданно вырвалось у Фотиса.

– Вот чудак, скажешь тоже – не подлая. Мужчина ты или нет? – опять подзадорил его толстяк и обменялся довольной улыбкой с официантом, потому что грузчик наконец вскипел.

Клеархос рассмеялся.

– Задал бы ты ей хорошую трепку, – посоветовал официант.

Рассвирепевший Фотис вскочил. Сутулый, сильный и ловкий, как обезьяна, он стоял перед хозяином, почесывая одну босую ногу о другую. Потом вдруг заговорил быстро и неразборчиво:

– Я сам ее выгнал, толстяк. Провалиться мне на этом месте, если вру.

– Брось, бедняга.

– Вот те крест. Начистоту сказал ей: «Фотис не женится на тебе. Ты что, хочешь спать всю жизнь прямо на рынке между корзин с овощами?» Я же мужчина, а не старый чурбан. Девчонка была хороша со мной. Семь лет мы вместе; сам знаешь, что распространяться об этом! Я-то уже считал ее женой, своей половиной. Но бывает, упрется человек как осел и не хочет посоветоваться с другим Фотисом, что сидит вот здесь, внутри! – Он ударил себя в грудь. – «Что ты делаешь, Фотис? – надо было его спросить. – Что ты делаешь, сволочь? Сажаешь еще кого-то себе на шею? Сегодня отложил двадцать пять драхм, завтра – ни одной. Разве есть что-нибудь надежное в нашей жизни? Тебе голову негде приклонить, ведь ты ночуешь между корзин на рынке!»

– Спалил я свою хибару, чтобы блохи меня не заели, – давясь от смеха, пропищал официант, уверенный, что удачно сострил.

– Когда-нибудь окочурится с перепоя, – шепнул хозяин Клеархосу.

Грузчик услышал его слова и усмехнулся.

– Я окочурюсь? – переспросил он. – Меня, толстяк, смерть не отыщет. Смерть бродит по домам и стаскивает людей с кроватей, а меня где она найдет? Среди корзин? Я от нее улизну.

Долго звучал раскатистый смех хозяина. А грузчик тяжело опустился на стул и внимательно посмотрел на Клеархоса.