Карл Тиллер - Замыкая круг

Когда средних лет толстуха отпустила по нашему адресу неуместный комментарий

Поскольку сарай недавно заново протравили морилкой и железная лесенка, вся в пятнах старой краски, еще стояла прислоненная к стене, мы, мокрые после плавания, влезли на крышу и лицом вверх улеглись на черном, шершавом, горячем от солнца толе, ты заложил руки под голову, а я свои выпрямила и прижала к телу. Сухой теплый ветер обвевал мою слегка пупырчатую кожу, и меж тем как волосы, длинные, перехваченные красной резинкой, все еще мокрые и тяжелые, холодили плечо, бикини уже высох, как, кстати, и твои голубые адидасовские шорты, я заметила, когда повернула голову, чтобы проверить, не стоит ли у тебя под тонкой тканью, но, увы, чего не было, того не было.

Мне хотелось спросить, не слишком ли холодной оказалась вода, но я уже усвоила, что надо остерегаться шутить насчет размеров пениса, и потому промолчала, повернула голову в другую сторону и стала смотреть на искристо-синее озеро, по которому тарахтела моторка с двумя парнишками в красных спасательных жилетах. Когда они миновали похожий на сиську островок, где гнездились чайки, птицы начали пикировать на них, плавной дугой устремлялись ввысь и снова пикировали на лодку, с криками падали круто вниз и проносились буквально в нескольких метрах, так что один парнишка со страху вскинул руку над головой, как бы защищаясь. Я подтолкнула тебя локтем и засмеялась, а когда ты приподнял голову, заслонилась одной рукой от солнца, посмотрела на тебя и сказала что-то вроде того, что чайка-мать старается защитить своих птенцов, и, вероятно, по этой причине ты немного погодя заговорил о своей матери и о том, что она не хочет сказать, кто твой отец.

Мне всегда казалось, ты предпочитаешь избегать разговоров о своем биологическом отце, а тут вдруг сам затронул эту тему, причем второй раз за сравнительно короткое время, и я истолковала это как признак, что ты довольно много о нем думаешь, и получила косвенное подтверждение, когда ты рассказал, что произошло.

В один из первых дней Намсусской ярмарки вы с Юном наведались в лавку, где продавалось армейское снаряжение, а когда ты вернулся домой, в армейских башмаках и в куртке с тремя лычками на плече, в которой смотрелся по-настоящему крутым фраком (именно такой образ тебе очень нравился), Берит ни с того ни с сего вдруг рассвирепела и крикливым голосом потребовала, чтобы ты сию же минуту снял этот нацистский костюм. По твоим словам, она не меньше тебя была ошарашена собственным взрывом ярости и уже через секунду попыталась смягчить ситуацию, засмеялась (дескать, пошутила), но, по твоим словам, смешок вышел крайне неуверенный и опасливый, а когда ты спросил, что с ней, черт побери, такое, она буркнула «ничего» и повернулась к тебе спиной, и, уходя к себе, ты знать не знал, плакала она или смеялась.

И эпизод этот не единственный, продолжал ты. До сих пор ты особо не думал об этом, но Берит всегда реагировала неожиданным и непонятным для тебя образом, когда видела тебя в некоторых ситуациях и обстоятельствах. Например, терпеть не могла, когда ты делал вот так, сказал ты, выдвигая подбородок немного вперед и вверх, то ли чтобы вытянуть челюсть, то ли чтобы расправить кожу на шее, а когда ты делал вот так, всегда отворачивалась, добавил ты, слегка приподнимая верхнюю губу и одновременно резко втягивая носом воздух (будто простуженный).

По твоему мнению, и это, и внезапная вспышка ярости при виде тебя в военных шмотках определенно связаны с твоим биологическим отцом. Как чужая женщина в оранжевом «ауди», увидев совершенно незнакомого молодого парня, вновь пережила свое изнасилование, так твоя мать вновь переживала собственное изнасилование, когда видела тебя в ситуациях, где ты особенно сильно походил на своего отца.

Значит, теперь ты разыскиваешь средних лет офицера с прибабахом? — помню, спросила я, а ты громко, от души расхохотался и смеялся довольно долго, пока со склона пониже сарая не послышался недовольный, прокуренный женский голос: Ну да, да! Мы тотчас привстали на локтях, глянули вниз и увидели там трех бледных толстух лет сорока с небольшим, которые загорали, лежа на животе. У каждой на пояснице виднелась складочка, верхняя половина тела была приподнята (они опирались на локти), и это, вкупе с мокрой блестящей кожей, так туго натянутой поверх жиров, что казалось, она вот-вот лопнет, делало всех трех похожими на морских львов, готовых скользнуть в воду.