Карл Тиллер - Замыкая круг

Но вот что странно, когда умирают родители, говорю я, начинаешь думать, что теперь на очереди ты сам. Как в школьном спортзале, вдруг обнаруживаешь, что ты первый на очереди и сейчас тебя возьмут в оборот, говорю я с коротким смешком. Да, надо спешить жить, пока можешь, говорит Тронн, тоже с коротким смешком. Да, говорю я, наклоняюсь к блюду, беру кусочек рыбы, поднимаю глаза на Эгиля и вижу, что он смотрит прямо на меня и улыбается мне слегка недовольной улыбкой; ну что опять стряслось, чего он так уставился?

Она же была твоей матерью, Силье, говорит Эгиль, проходит секунда — я смотрю на него, хмурюсь. К чему ты клонишь? — спрашиваю. Мне просто кажется, вам недостает должного уважения, говорит он, «похороны как похороны», говорит он, не сводя с меня глаз и по-прежнему недовольно улыбаясь, секунда полной тишины, я смотрю на Тронна, а Тронн смотрит на Эгиля, я перевожу взгляд на Эльсу, она смотрит вниз, поправляет салфетку на коленях, длинное, узкое лицо вдруг напрягается, она выглядит слегка надутой, слегка обиженной, проходит секунда, и я вдруг понимаю, в чем тут дело, Эгиль обращается не ко мне, а к Эльсе, и говорит он все это не мне, а своей матери, и я поворачиваюсь к Эгилю, перехватываю его взгляд и чувствую, как во мне вспыхивает раздражение.

Ну да, вдруг говорит Тронн и смотрит на Эгиля. Мы знаем, ты любишь маму, Эгиль, говорит он, говорит без обиняков, и меня прямо дрожь пробирает от этих его слов, секунда полной тишины, и я чувствую, как по телу искоркой пробегает радость, так им и надо, Эгилю и Эльсе, полная тишина, Эльса поджимает губы, лицо ее принимает еще более напряженное выражение, и, поправляя воротник бежевого брючного костюма, дышит она учащенней обычного, а Эгиль буравит Тронна яростным взглядом. В чем дело? — говорит Эгиль, а Тронн фыркает и качает головой. Ни в чем, говорит он, и снова ненадолго наступает тишина.

Ты не можешь передать мне соль, Эгиль? — спрашивает Эльса, я пристально смотрю на нее, она по-прежнему напряжена и обижена, и я чувствую, что она действует мне на нервы, отворачиваюсь и смотрю на Эгиля, а Эгиль кладет нож и вилку на тарелку, лицо у него напряженное, строгое, он чуть вздергивает вверх подбородок, тянется через стол, обхватывает солонку тонкими белыми «магазинными» пальцами, и я вижу, каким педантичным и женственным он от этого выглядит, чуть ли не тошно смотреть, как мало в нем мужественности, как мало мужского начала. Пожалуйста, мама, говорит Эгиль. Спасибо тебе, говорит Эльса, а я смотрю на Эльсу, потом на Эгиля — до чего они все-таки похожи, одинаковые чисто вымытые лица, одинаковые белоснежные зубы, одинаковые узкие плечи, одинаковые тонкие пальцы.

Над чем ты там смеешься? — вдруг спрашивает Эгиль, устремив взгляд на Тронна, я оборачиваюсь и тоже смотрю на Тронна, а он, посмеиваясь, качает головой. Да так, ни над чем, говорит он, слегка приподнимает брови, со смешком допивает остатки вина, потом снова наполняет свой бокал, опять полная тишина, я опять смотрю на Эгиля и опять удивляюсь, до чего он похож на Эльсу, конечно, я всегда замечала, что он похож на нее, но не до такой же степени, я словно вижу Эгиля по-новому, как бы впервые, не свожу с него глаз, и через секунду-другую он вдруг смотрит прямо на меня.

В чем дело? — говорит он, проходит секунда, я не отвечаю, только неотрывно смотрю на него. Силье, говорит он чуть громче, хмурится, слегка качает головой, еще секунда, и я как бы немного прихожу в себя. Да? — говорю. Ты так смотришь на меня, говорит он. Правда? — говорю я. Правда, говорит он, и опять тишина, я не свожу с него глаз. Ну в чем дело-то, а? — говорит он. Ни в чем, говорю я и улыбаюсь ему слегка недоброй улыбкой. Ни в чем? — переспрашивает он. Так, кое о чем подумала, говорю я. Ага, значит, что-то все же было, говорит он, проходит секунда, его настойчивость действует мне на нервы, ишь, допрос мне устраивает, при гостях, и раздражение растет. Я просто пытаюсь сказать тебе, что не хочу говорить, о чем думала, вырывается у меня, я сама едва не вздрагиваю от своих слов, а Эгиль, услышав их, действительно вздрагивает, полная тишина, Эгиль в шоке, яростно смотрит на меня, а я гляжу ему прямо в глаза и вижу, он ждет, что я сдамся, опущу глаза, но я выдерживаю его взгляд, улыбаюсь беглой недоброй улыбкой, проходит еще секунда, очень скоро одному из нас придется уступить, нельзя же сидеть так, при гостях, проходит еще секунда, Эгиль злится все сильнее, но я не сдаюсь, и он склоняется над тарелкой, принимается за еду, ест чуть быстрее обычного, и я вижу, как он взбешен, и радуюсь, и тоже принимаюсь за еду, тягостная тишина, а секунды бегут.