Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков светлее

— Да.

Я устала — запредельно устала — и хочу спать. От Кристиана по прежнему ничего не слышно. Положительно только то, что скорая увезла Хайда. Миссис Джонс принесла детективу Кларку и мне по чашке чая.

— Спасибо. — Кларк поворачивается ко мне. — А где мистер Грей?

— В Нью-Йорке. По работе. Он вернется завтра вечером, то есть этим вечером. — Уже больше двенадцати.

— Хайд известен нам, — проворчал детектив Кларк. — Нам нужно, что бы вы пришли в участок и написали заявление. Но это может подождать. Уже поздно и здесь несколько репортеров расположились на тротуаре. Не возражаете, если я осмотрюсь вокруг?

— Конечно нет, — я расслабилась, полагая что допрос закончен. Я содрогнулась при мысли о фотографах на улице. Ну, с ними не будет проблем, по крайней мере до завтра. Я напомнила себе позвонить маме и Рэю, в случае если они что-нибудь слышали и переживают.

— Миссис Грей, вам следовало бы прилечь, — тепло и участливо предлагает миссис Джонс.

Глядя в ее теплые, добрые глаза, мне непреодолимо хочется разреветься. Она подходит ближе и гладит меня по плечу.

— Мы в безопасности, — шепчет она, — Утром все будет выглядеть лучше, после того как вы поспите. И Мистер Грей должен приехать завтра вечером.

Я нервно взглянула на нее, сдерживая слёзы. Кристиан будет не в себе.

— Я могу для вас сделать что-то, прежде чем вы ляжете спать? — спрашивает она.

Я понимаю насколько я голодна.

— Я хотела бы, что-нибудь съесть.

Она широко улыбнулась.

— Бутерброд и молоко?

Я киваю с благодарностью, и она направляется на кухню. Райан по-прежнему с офицером Скиннер. В фойе детектив Кларк изучает беспорядок у лифта. Он выглядит задумчивым, несмотря на свой сердитый вид. И вдруг я чувствую тоску — тоску по Кристиану. Обхватив голову руками, я горячо желаю, чтобы он был здесь. Он знает, что надо делать. Что за вечер. Я хочу заползти к нему на колени, чтобы он обнял меня и сказал, что любит, хотя я и не послушалась его, но это пока не возможно этим вечером. Внутренне я округлила глаза. Почему он не сказал мне о повышенной безопасности для всех? О том, что именно было у Джека на компьютере?

Он так разочаровывает, но прямо сейчас — это меня, просто, не волнует. Я хочу своего мужа. Я скучаю по нему.

— Вот, пожалуйста, дорогая Ана. — Миссис Джонс прерывает мою внутреннюю суматоху. Когда я смотрю на нее, она вручает мне бутерброд с арахисовым маслом и желе, ее глаза блестят. Никто не делал этого для меня уже пять лет. Я искренне улыбаюсь и вгрызаюсь в бутерброд.

Когда я наконец-то добралась до кровати, я свернулась калачиком на стороне постели Кристиана, одетая в его футболку. Его подушка и футболка пахнут им, и я засыпаю, мысленно желая ему хорошо добраться домой и… хорошего настроения.

Я просыпаюсь от толчка. Уже светло, у меня болит голова и пульсируют вески. О Нет. Я надеюсь у меня не похмелье. Я открываю глаза и осматриваюсь, замечая, что кресло в спальне передвинуто и на нем сидит Кристиан. На нем одет смокинг, а из нагрудного кармана выглядывает бабочка. Мне это снится? Его левая рука протянута вниз вдоль кресла и в ней стакан с янтарным напитком. Бренди? Виски? Не знаю. Нога запрокинута за колено. На нем черные носки и туфли. Кристиан сидит упершись правым локтем в подлокотник кресла, ладонь уперта в подбородок и он медленно потирает указательным пальцем свою нижнюю губу. В лучах утреннего света его глаза мрачные, но выражение лица совершенно нечитаемо.

Мое сердце почти останавливается. Он здесь. Как он добрался сюда? Наверное он уехал из Нью-Йорка вчера вечером. Сколько времени он наблюдал как я сплю?

— Привет, — шепчу я.

Он смотрит на меня холодно, и мое сердце пропускает удар. О нет. Он двигает своим длинным пальцем возле рта, допивает остаток выпивки и ставит стакан на прикроватный столик. Я надеюсь, что он поцелует меня, но он этого не делает. Он сидит, и продолжает рассматривать меня с бесстрастным выражением лица.

— Здравствуй, — говорит он, наконец, спокойным голос. И я знаю, что он все еще злиться. Действительно злиться.

— Ты вернулся.

— Это так.

Я медленно приняла сидячее положение, не отрывая своих глаз от его. Во рту сухо.

— Как долго ты сидел тут, и наблюдал как я сплю?

— Достаточно долго.

— Ты еще злишься. — Мне трудно выговаривать слова.

Он смотрит на меня, как будто раздумывает над ответом.

— Зол, — говорит он, как будто проверяя слово, взвешивая все его нюансы, его смысл. — Нет, Ана. Я вышел, далеко за пределы злости.