Макс Гурин - Новые праздники

Сейчас я расскажу вам одну поучительную историю в трех частях:

Однажды мы сидели с Катей на ее кухне и пили кофий. Почему-то играло «Русское радио». И вдруг… Сначала я даже не поверил своим ушам. Зазвучала такая попсовая песня, что я, блядь, даже прямо как-то остолбенел, на время позволив себе оставить заботы о производимом мной впечатлении, в каковых заботах, благодаря сформированным моими родителями во мне комплексах, я мучительно проживаю всю свою жизнь.

Музычка была замечательная. В ней был тот самый столь предпочитаемый моим любимым Ваней очень спокойный, совершенно латентный драйв, сродни особому роду движения в музыке «Depeshe mode», хотя многие из тех, кому знакомо и то и это, возможно, не согласятся со мной.

А слова были и вовсе потрясшими меня до глубины души. Поэт был так крут, так изысканно попсов, при отменном чувстве вкуса, которое явно могло бы и, очевидно, делало свое дело в параллельном его, неизвестном миру «серьезном» искусстве.

Я уже пытался робко выразить вам свое восхищение этой песенкой. Это и была та самая песня «Без тебя» Кристины Орбакайте. Это было здорово.

Как вы знаете, там про несчастную, очень умную, клевую, больную на всю голову девочку, которой хуево в огромном городе одной, а любимый ее где-то хуй знает где ебет совсем не ее, которой, простите за Хайдеггера, блядь, «здесь и сейчас» невъебенно хуево.

Она идет по городу, может даже по какой-нибудь железнодорожной насыпи (О! Архетип блоковской Незнакомки и, конечно же, глупой бляди, как и ее создатель, Анны Карениной) и поет:

Как это охуительно! Вы поймите, блядь, как это клево само по себе на любое непрофессиональное ухо! А вы, блядь, пидаразы-филологи, врубитесь, что мало паронимически симметричных строк, а ведь сводятся воедино, в одну, блядь, душу, материально-тактильная фишка «под ногами», каковые ноги соприкасаются с некой поверхностью, и мир чувственного восприятия более высокого порядка; то есть включаются слуховые рецепторы, ибо «шорох», «грохот», «шепот» — это именно звуки. Героиня наступает на звук, а не на какой ни гравий; на душу, блядь, свою наступает. Не на гравий, а почти на противопехотную мину звука, который, кстати, развивается по нарастающей от шепота до грохота взрыва, через стадию шороха, сразу затрагивающего мистические пласты восприятия. Шорох — это не хухры-мухры. Это знак, маркер, буёк. Там, где шорох — там хлопающий ставнями зловещий ветер, буря, ночь и ветви, хлещущие несчастную снегурочку по розовым щечкам. Ах, бедная снегурочка. Будь проклят ебаный Лель! Все хуево! Бедная Лариса-бесприданница!

В этом взрыве ей, лирической героине, не суждено погибнуть, ей предстоит всю жизнь прожить в этом взрыве, медленно, как в ускоренной съемке, разрывающем все ее ткани, всю ее душу, обманутую каким-то неизвестным нам, оставшимся за кадром повествования ебарем. Будь он проклят, блядь! Такую девочку обидел!

А ещё там есть такие слова:

Вот это, блядь, «дрожу я под одеждою» — это вообще все равно что «Мертвые души». Правда там, при всей моей любви к Гоголю, всего лишь оксиморон, а здесь — хуева бездна. Это такая охуительная концепция пространства, словно в зеноновых парадоксах про Ахилла и черепаху. Это вам, блядь, не Лев Толстой бородатый.

И припев замечательный: Без тебя мне не мил этот мир. И я на полном серьезе считаю, что это охуительная рифма «мил — мир», потому что «л» и «р» — это во-первых, слогообразующие плавные, а во-вторых — сонорные, что, по моему мнению, совершенно их уравнивает и позволяет на этом основании считать рифму не только удачной, но к тому же и точной.

А уж слова, что, мол, «позвони, обмани» — и вовсе попали как нельзя более по адресу. Короче говоря, я чуть не расплакался прямо на катиной кухне. И ей тоже ужасно понравилась эта песня. И эта песня охуительна, как я не знаю что. И не надо мне в харю Кэйджем тыкать, Шниткой или Эдисоном Васильевичем Денисовым, царствие ему небесное! У нас и у самих маузеры найдутся! И у всех маузеры найдутся! И вообще скоро все в маузеры превратятся и на юг полетят неровными косяками, потому что каждый сам себе — голова, и никого не ебет, что эта его сама-себе-головость в трудный час оборачивается полной дезорганизованностью, каковая последняя всегда и во все времена неминуемо приводила и будет приводить к тотальному поражению, если не к окончательной гибели. Поэтому маузеры — это хуйня, конечно, но Кэйджем ты в нос мне не тычь, говно!..