Макс Гурин - Новые праздники

А вот эта тетрадка сразу начинается с маленькой лжи. В чём неправда, вопрос, чувствую, поступает. Да мало ли в чём! Она во всём, ёбаная неправда, а правда, она хуя боится, как ладана. Неправда в том, что это не есть тетрадь, но первая поебень, каковую сразу в компьютер себе позволяю я, чтобы более вечно было без более усилий и временнЫх затрат, хоть этим в некоторых привычных удовольствиях вынужден себе заранее отказать, но в надежде на то, что неизведанные зато радости впереди у Вашего Tea-for-two. («…Из пушки в небо уйду, благо фамилия предрасполагает (Орликова)». Даром, что задница слишком уж по старому красоты стандарту.)

А в этой тетрадке-таки напишу я о том, что я лучше всех, а меня никто-никто не любит, потому что я не лучше всех, что ли. Чёрт его знает.

Вот эти люди, каковые предвозвещали о покорном слуге: Генри Миллер (самый дурацкий, потому что был всех моложе и американ, что уже не в ворота мяч), Эдуард Лимонов, он же Эдик САвенков с ударением на первый слоган (данный пИсатель, он, конечно, не та совсем хухра, каковая мухра — Мюллер, ибо совок; с более правильным хуем и более поганой метлой, каковая метла, в свою очередь, совершенно-таки «дубина народной войны», чтобы с чем (последним) согласиться, так более чем достаточно хотя бы в общих чертах латынь себе представлять: в том объеме, что poganos — это известное дело шо за звыруга, не то что интеллигенция), Юрий Олеша, (так он умница, да и к тому же просто-напросто взрослый в то время, как я ненавижу оголтелую юность, естественность, античность, все это самое, что принято называть проявлением «человеческого» начала в то время, как это самая что ни на есть «зверюшечность»; в то время, как нет для меня ничего страшнее и гаже, чем когда мужчина решительным жестом вставляет в кого-то свой корень жизни, а эта дура только и рада тому, какой он мужественный и настоящий охотник, блядь; дура ты! как с человеком с тобой хотел, а тебе бы всё со всякой скотиной ебстись; можно подумать, что я не умею насиловать — так жалко же тебя, дуру, да ты мне и не позволишь себя изнасиловать, потому что ты только скотине позволяешь себя насиловать, а, я видите ли, лицом для скотины не вышел, да и вообще…), потом ещё этот козел Жан-Жак, но этого больше всего ебля интересовала и даже не то, чтобы ебля, ебля-то ладно бы, казалось бы, надо бы, следовало бы, как бы, если бы, хорошо бы, а просто «психеей» своей перед носом у какой-нибудь чопорной дамочки поболтать, — все эти и предвещали служанку. Да шло бы все на хуй, вообще!.. Мне не два года, в конце концов.