Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

Югана закурила трубку, молча посмотрела на директора. Эти частушки она не раз слышала от Тамилы, смеялась и хвалила дочку. Оказывается, плохо. Ничего не может понять старая эвенкийка. Ждет, что скажет директор, но тот тоже молчит, смотрит на Югану, и тогда старуха говорит:

– Югана знает. Пусть Тамила еще споет, уши директора пусть ловят, пусть она споет: чайники, чайники, кто у вас начальники…

– Мама, не нужно! – вдруг топает ногой Тамила. – В школе я больше учиться не буду! Давай уйдем отсюда…

– У Тамилы есть свое сердце и свой ум. Тамила не будет больше сердить директора, – пытается Югана успокоить директора и Тамилу сразу, но ничего из этого не получается.

Бросила Тамила школу. Письмо прислал Андрей, ругал сестренку. Но девушка не унывает, и Югане весело. Теперь язык Юганы не присохнет. В доме разговоры, музыка, песни. Блаженствует Югана, любит она веселье.

Несколько дней назад повесила Тамила над своей койкой небольшой портрет Андрея. Югану не проведешь, неспроста Тамила засматривается на фотографию. Покачала головой старая эвенкийка и решила: тоскует девка по брату. Но не догадалась Югана, что в этой тоске зарождалась большая невысказанная девичья любовь.

Вырубил костыли-рогулины из рябинника Илья, доскакал кое-как до переночуйки. Растопил печку, осмотрел распухшую ногу.

«Вывих это, однако… Надо лечить».

Вывернул горелку из лампы, натер ногу керосином. Когда нет ничего под рукой, и керосин – лекарство.

Просидел Илья в избушке всю неделю. Опухоль не опадала, и боль не проходила.

«Наверно, кость лопнула, – решил Илья. – Зря щенят Кары топил. Это она в ту ночь выла и сзывала на мою голову злых духов».

– Вся охота испорчена, – сказал Илья вслух самому себе. – Придется возвращаться.

Охотничья избушка Ильи в сорока километрах от карамо-переночуйки. Там и лабаз с продуктами, и дрова из сушняка, наготовленные на всю зиму. А здесь уже кончились продукты и последнюю охапку дров сжег сегодня утром. Дрова-то – еще полбеды, а вот с едой дело хуже. Надо идти Илье на Оленью гриву к избушке. На льду снега мало – выбивает ветром. Дней за пять можно допрыгать на рогулинах…

Ветер гонит снежные вьюнки по реке, укладывает их в косые гребни. В ветробойных местах вылизан лед до блеска. Как через окно заглядится через него скупое солнце в глубину речной воды.

Прибрежный тальник, раскачиваясь, постукивает застывшими ветвями: «тук-тук». Нарядный дятел, лихо подпрыгивая, выискал червоточину и принялся барабанить старую осину. Дуплистое дерево глухо вздыхает: «ту-ох, ту-ох».

Не поймет обессилевший человек, откуда летит надрывный перестук. То ли деревья хлещутся мерзлыми ветвями, чтоб согреться, то ли дятел кузнечит… Лежит распластавшись Илья на лыжине-голице. Уткнулся лицом в собачьи мохнашки-рукавицы. Уставшая Кара свернулась калачиком, тоже отдыхает. Илья с трудом приподнял голову. Тут-тук… Это натужно стучит его сердце, и в голове кровь долбит виски. Давно уже ничего не ел Илья. Двигаться больше не может – сил нет. Промысловик повернул голову в сторону мучи, речного изгиба. Там, возле валежины, бросил он топор и палатку. Там же разделил с Карой щепотку сухарей, поскребыши из кармана. До охотничьей избушки оставалось еще около семи километров…

– Кара, тяни! – шепчет Илья, но собака с трудом поднимает голову. В больших ее умных глазах слезится тоска. – Тяни, Кара. Кара, тяни!.. – шепчет Илья и протягивает руку к лайке.

Лайка топчется на месте, жалобно повизгивает. Лапы кровоточат, бока впали, шерсть свалялась грязными комками. Илья бессильно уронил голову на мохнашки. Кара подошла, поскуливая, легла рядом, свернулась калачиком, прикрыла хвостом нос и глаза. Но тут же, словно чуя смерть хозяина, вскочила, поджала хвост, села на снег, вскинула к небу морду и протяжно завыла.

Илья очнулся, поднял голову и прохрипел:

– Кара, я живой…

Закусив губу, охотник уперся в заснеженный лед руками. Широкая лыжина со скрипом поползла… Собака натянула постромки.

То ли Саше Гулову написал Андрей письмо, то ли сам он решил… Но пришел однажды председатель вечерком к Югане.

Посидел, чай попил, попросил Тамилу сыграть на аккордеоне. Послушал. Хорошо играет девушка, и голос у нее славный. А потом сказал:

– Нужен нам заведующий клубом. Летом будем строить новый клуб. А пока в стареньком не мешало бы порядок навести.

– Тамила станет хорошим начальником клуба, – ответила Югана.