Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

– Югана, я понимаю… – тихо сказал Андрей, но старая эвенкийка, словно не слышала, продолжала.

– Югана гордится сильными мужчинами и красивыми женщинами своего племени. Но Югана говорит это только Шаману.

– Тяжело мне, Югана, – опустив голову, сказал Андрей.

– Шаман давно уже пьет винку. Винка сделала вождя слезливой бабой…

– Ладно, Югана, пойдем домой, – пробурчал Андрей, неохотно поднимаясь.

– Горе Шамана – горе Юганы, – говорила старая эвенкийка. – Горе надо забывать. У Шамана будет другая жена. У Шамана будут дети. Шамана ждет большая работа. Вождь должен идти к Якорю. Помогать начальнику искать керосин в урмане. Шаман не беременная баба… Пошто он сидит дома и плохие думы зовет к себе в голову? Вождь должен идти на большую тропу кеологов или на кочевую тропу охотника…

После оттепелей с дождями землю подсушил мороз и запорошило первым нежным снегом. Мелкоснежье было хрустким – при ходьбе создавался шабор. В осенний наст, чарым по-местному, тяжело скрадывать зверя. И собакам горе – ранят животные ноги, подрезают, будто о стекло. Поэтому Илья и пожалел лайку, оставил на острове, а взял натаскивать молоденького кобеля Эмтара.

Вечером шел Кучумов по ломистой низине, заросшей мелким ельником и пихтачом. Слипся, затвердил каменно волглый снег.

«Вот Эмтар грызет кору кедра – загнал соболя».

– Не надо его нам, – говорит Илья собаке, – пойдем дальше. Потом сам прибежит в ловушку…

Пройдя ночью с полкилометра, он почти на ощупь разыскал сухостоину. Срубил ее, раскряжевал, зажег. Не поленился устроить навес из пихтовых ветвей. Потом нагреб снегу в котелок, поставил кипятить чай.

Устал промысловик. За день успел поставить девять соболиных лабазиков-кормушек. Лабазики делал немного больше пчелиного улья, рубил из нетолстых сосновых кругляков, покрывал односкатной крышей. Входное отверстие мастерил небольшое, чтобы зверек мог свободно залезть и вылезть. В каждом лабазике оставлял мясо или сушеную рыбу да еще берестянку с рыбиной, залитой пчелиным медом. Прикормится соболь, тогда его проще простого отловить. Но пока рановато начинать промысел зверька – не выкунился, не потерял еще летний мех полностью; затяжная осень выдалась.

Сидел Илья у нодьи, сидел, уткнувшись в колени. Задремал – сморило его у костра. Забурлила в котелке вода, выплескивается. Недовольно шипит огонь. Отлетела дремота от охотника. Снял Илья котелок с тагана, бросил заварку. А когда напрел чай, зачерпнул кружкой, отпил несколько глотков. Чувствует, вместо ароматного вкуса разит кипяток смоляным духом. Заглянул в котелок, а там плавает разваренная кедровая шишка…

«Хорошая примета: сам дух тайги охотнику дает корм», – подумал Илья.

Утром он вышел на промысел еще до восхода солнца. Возле старой гари взял Эмтар норочий след. Дал несколько кругов, остановился. Полаял на пень. Стал его окапывать. Подошел поближе Илья. Валежник непролазный засыпан мелким снегом и скован ледяной коркой. Решил охотник попробовать отловить норку.

– Эмтар, не калечь ноги, земля мерзлая. Не копай. Сам буду рыть, – говорит он собаке, вынимая топор из-за пояса.

Стал охотник копать идущий под пень отнорок. Но мелькнула из-под снега черная молния – ушел зверек. Оторопел Эмтар. С визгом понесся за норкой. Зверек юркнул под другой кедровый пень. Илья забил боковые выходы обрубками сучьев и принялся входную нору разрубать топором. Покопает маленько, засунет руку, прощупает – близко ли зверек… И в один из таких моментов в руку его впились острые зубы… Хоть и прокусила норка насквозь палец, но промысловик не выдернул руку. Стиснул пальцами челюсть разбойницы, вытащил черношубного зверька. Грех убить такую красавицу – пусть живет. Отпустил Илья пленницу и собаку придержал, чтобы не погналась следом.

На южном берегу озера отыскал Костя дуплистую валежину по норочьему следу. Обошел кругом – следа выходного не видно. Набросил сеть на дупло, стукнул обухом по валежине с противоположной стороны. Не вылазит норка. Затаилась. Начал рубить дуплину, пошуровал в дыре длинным прутом. Только тогда выскочила норка и запуталась в сети. Достал Костя из сумки шприц, усыпил зверька, замерил и взвесил его.

В дупле Костя рыбный склад норки обнаружил – мелкие щучки да окуни. Сложил всю рыбу в кусок дели, взвесил на безмене – шестнадцать с половиной килограммов!

Покончив с наблюдениями, зашагал он к маленькой речушке, где утром убил и оставил оленя, завалив тушу пихтовым лапником. Нужно ему изрубить мясо на мелкие куски и разнести по соболиным лабазам-кормушкам.