Михаил Гиголашвили - Тайнопись

— Ах, ну я оговорился… Конечно, вокзал около собора… Это еще хуже… Должны были бы, казалось, соображать, что к чему? Это же безумие! Собор погибнет от вибраций! А вы уверены, что тут есть такой магазин?

— Тут всё есть, Ксаверий Вениаминович.

— Да-да, тут всё есть, — повторил он. — Но чего-то все-таки вам тут не хватает, правда? Это по вашим глазам видно.

— Того за деньги не купить, — ответил я. — Хотя и денег тоже нет.

— Все-таки?

— Общения. Контактов. Родных людей. Отношений. Сношений. Всё корректно, но души закрыты. Или, может, приоткрыты, но готовы в любой момент захлопнуться. С немцами нелегко — менталитета не просто разные, а даже прямо противоположные. Да и от скуки подохнуть можно иногда. Не зря немцев прозвали от слов «немота», «немой»…

— А я думаю — от «немочь». Или «немотный», — вставил академик и заглянул мне в глаза: — А вам тут не страшно?

1 Fe (вера, лат.), minus (малый, лат.)

Я усмехнулся:

— Человек ко всему привыкает, может даже жить в кратере вулкана, пока он сух… Знаете, со мной здесь недавно ужас приключился. Просыпаюсь от лая собак, лязга железа и хриплых немецких команд. «В концлагерь попал!» — ужасаюсь. И только через пару минут доходит, что это ремонтируют мою улицу, лают собаки соседа, а в детстве я очень любил фильмы про войну… Вот так-то жить в эмиграции… Сейчас внутреннее напряжение растет. Клыки немцы еще не показывают, но зубами уже скрипят.

— А почему, почему? Чего им не хватает? Мой профессор получает около десяти тысяч в месяц, его жена почти столько же, — заинтересованно спросил он. — У них же всё есть?! Для чего им столько?

— Вот именно поэтому они и не хотят терять того, что есть. Они чувствуют, что на тот уютный мир, который они с таким трудом построили после войны, начали посягать пришельцы. Германия забита иностранцами. Это немцев раздражает, как пса, если пробовать отнять у него кость. И это можно понять. Да и вообще: чем больше у человека денег — тем меньше чувств.

— Это вы очень правы. Но разве могут быть виноваты только пришельцы — их же процентов десять, не больше?.. Да и вообще это примитивизм — всегда искать причины только вне себя! — запальчиво произнес он. — Это мы уже проходили.

Я пожал плечами:

— Или просто самозащита организма — выпускать пар, чтобы котел не взлетел в воздух.

— Тут вы не правы, — возразил академик. — Это тот пар, который не уходит, а возвращается и взрывает котел изнутри. Изнутри! — повторил он и покачал пальцем. — Кстати, а как вам нравится: свою собаку мой профессор назвал по-русски «Водка», а кошку — «Кошка»? Этим он, очевидно, выразил свою любовь к славянским языкам, хе-хе… Читаю «Грани» и то и дело слышу: «Водка, фас!», «Кошка, комм!»

— «Водка» — в числе тех немногих русских слов, которые известны немцам, вроде «молотов-коктейль», «погром», «рубль», «Калашников», «перестройка», «икра», «шуба», — сообщил я, выискивая глазами спиртное.

Вот лоток с пивом и мороженым. Коньяка нет. Но и пиво может помочь.

— Мороженое? Шоколадное?

— Ах, что вы, с моим слабым горлом! А впрочем, давайте. Но если я приеду больным, жена будет вдвойне на меня обижена — и ей ничего не привез, и без нее лакомился заморскими сластями!

— Но разве вы можете отвезти ей мороженое? Оно растает, — резонно возразил я, направляясь к витрине, где поблескивало золотой вязью пиво «Bitburger», взял пару банок, а для академика — шоколадный брикетик, причем он убедительно просил продавщицу дать ему «теплого мороженого», на что та, смеясь, говорила, что её мороженое не только теплое, но даже горячее.

— Вот видите, немка, а юмор понимает! — удовлетворенно кивал он, начиная эпопею по разворачиванию брикета. — А немецкий язык я, оказывается, еще не совсем забыл! — Обгрызая брикет, он покосился на меня из-под очков: — Вы помните мою просьбу о магазине?

— Это не проблема.

— Вот как раз и проблема! — пристукнул он палкой. — Это должен быть такой магазин, где не очень чтобы дорого и большой выбор. Я обязательно выберу ей кофточку!.. И… И чтобы мужское тоже было. В России много партий, но носков там опять нет! — добавил он многозначительно.

— Это вы преувеличиваете, — возразил я. — Говорят, там уже есть приличные магазины…

— Да, но цены! Считайте, что для большинства их опять нет.

Допив банку, я расправил плечи, огляделся кругом. Стало легче жить. Мраморная фигура пустила крысу бегать по торсу и ногам, дети завизжали, мамы захлопали в ладоши, хиппи закричали, акробаты сделали прыжок, а фокусник в чалме выпустил длинный язык пламени.