Михаил Гиголашвили - Тайнопись

Но память у человечества коротка. Все самые страшные события попадают в разряд архаизмов лет уже через 30–40, а через 50 становятся историей, где нет ни страданий, ни пыток, ни камер, ни крови, а есть только светлые имена — Рамзее, Наполеон, Ленин, Мао, которыми гордятся глупые народы…

Зачем бомбить Ирак?.. Как зачем?.. Чтобы потом строить и доить. Отели, здания, заводы стоят реальных денег, а чего стоит человеческая жизнь?.. Ничего, цены у неё нет, она ничего не стоит и висит на кончике ножа, штыка, пули, веревки, буквы параграфа или нужды.

Платят за погребение, гроб, поминки, смертный костюм или за пулю, но саму жизнь тираны не догадались оценить. А можно было бы, казалось! Цена жизни равна среднестатистической месячной (или годичной) зарплате — вот и всё. Жизнь состоятельных граждан — выше. Людей кокать, а деньги пересылать в бюджет. Сразу два вопроса решены — ртов меньше, а денег больше.

Кто платить будет?.. Найдутся желающие. Запад, например. Вот из Сомали или Судана СПИД ползет. А уменьшить людей там раз в пять и, соответственно, поднять уровень жизни оставшихся в живых. А кто жив остался — на лбу лазером номер штампануть и под контроль ФБР-КГБ поставить, в каталог внести, а потом, если надо, утилизировать за счет государства.

Говорят, у фашистов на оккупированных ими территориях были грузовики, наглухо закрытые, в которых выхлопная труба была выведена в кузов. Полицаи набивали в машину арестованных и медленно ехали прямо на кладбище — пока доезжали, в кузове всё было кончено, трупы вперемешку с умирающими можно было сгружать в ямы и засыпать землей… Экономия!.. Странно, что эсесовцы не догадались в концлагерях трупы не сжигать, а рубить их на похлебку и кормить этим супчиком оставшихся. Так и на самоокупаемости можно жить.

Кто-то уходит от жизненных невзгод в запой, кто-то — в секс, кто — то — в еду. Запой — лекарство бедняков. Еда — секс старости.

Испанцы говорят, что в день с человека должно спадать столько волос (с головы, ресниц, бровей, тела), сколько ему лет. Если спадает больше — значит, процесс «дело — труба» идет ускоренными темпами.

Слово «карат» произошло от греческого «кератион», что значит «стручок рожкового дерева», вес зерен которого всегда равен 0,2 граммам. Заметив это, наши предки стали взвешивать алмазы с помощью этих зерен. Потом зерна исчезли, появились весы, но слово осталось. И алмазы, конечно. Что победит в будущем?.. Слово, конечно, тверже пирамид и острее топора, но с помощью алмазов его легко смягчать и тупить.

Оказывается, по легенде, город Барселону основал Ганнибал. Он дошел в своих походах до этих мест, заложил город и назвал его в честь своего отца, которого звали Барка.

Когда архитектора Антонио Гауди спросили, почему он так долго строит свой храм, он ответил:

— Мой заказчик — Господь Бог, а ему спешить некуда!

На доме Гауди в Барселоне: колонны — слоновьи ноги, балконы — маски, перекрытия — кости, трубы — уши-туши, крыша — рыбья чешуя.

Странная надпись мелом на мшистой стене церкви: «tit, titan, titanik, titanikum».

Все встреченные в Испании бывсовлюди отвечают о своих занятиях более чем туманно, сдержанно и расплывчато: «транспортировка сырья», «снабжение продуктами питания», «поставка запчастей», «контроль за качеством». Что и откуда — не уточняется. Все очень следят за своей речью — на всякий случай. В советское время люди были куда более открытыми и откровенными, несмотря на все кгб. Им было, в сущности, нечего скрывать, все жили примерно одинаково. Сейчас надо скрывать всё — нищета и богатство одинаково отвратительны для окружающих, но опасностей для богачей куда больше, чем для бедняков.

На экскурсиях наши люди сбиваются в ненавязчивые кучки, в центре каждой хлопочет словоохотливая женщина средних лет, которая уже всё повидала, всюду была и знает несколько слов на нескольких языках. Она уверенно ведет за собой народ, который много ест, всё хочет посмотреть, всюду успеть и всё подешевле купить.

От черной комедии советских трех единств (живи на одном месте, в одном времени, и делай то, что велят Правдины-Известины) оказалось рукой подать до театра псевдо-капиталистического абсурда, где никто никому не нужен, но всем нужны деньги, которых почему-то всегда нет.

Денег должно быть не мало и не много, а средне. Если мало — человек зависим, сдавлен, сжат, связан по рукам и ногам. В нем копится отчаяние, угодничество, озлобление, страхи. Если много — человек опять сдавлен и связан, хоть и по другим причинам: его обуревают комплексы, мании и страхи, часто небеспочвенные, ибо всякий, высунувший голову из окопа, рискует её потерять раньше других. Если же денег средне, то все довольны, включая родных и близких.