Колин Баттс - Ибица — это глагол

— Элисон! — закричал Лукас.

— ЧТО? — Она словно забыла, что раздевается, и остановилась. — Лукас! — казалось, она только что его заметила. Элисон вскарабкалась на стол и подползла к нему. Чарлз Мун встал, потом снова сел. Элисон остановилась и посмотрела на Ванессу. —

Это твоя жена? — Она улеглась на стол и расхохоталась. Потом начала постанывать. — О, Тай-рон Лукас. Сделай это, детка.

Засунуть палец тебе в задницу? Я знаю, ты это любишь. Уау. Какой безумный потолок. — Она опять запела. — Розовой и желтый, голубой, зеленый...

— Э-э... я, в общем, закончил, Чарлз, могу я сесть? — спросил Грег.

Чарлз Мун только кивнул в ответ.

— Ну же, Лукас, мы сто лет этим не занимались. Давай, трахни меня на этом столе.

Элисон закатила глаза и начала поглаживать себя руками, хихикая и напевая одновременно.

Ванесса встала и вышла из-за стола. Лукас поспешил за женой. По дороге он случайно заметил кристалл кислоты недалеко от того места, где сидела Элисон.

— Смотрите, — провозгласил он, подбирая его, — кислота. Неудивительно, что она так себя ведет. Ее сок был отравлен. — Он повернулся к Чарлзу Муну. — Чарлз, это возмутительно. Я заявляю формальный протест.

— Лукас, ты не на Олимпийских Играх, — сказал Кит.

— И тем не менее, я протестую. Я думал, это честная игра.

— До сих пор ты предпочитал этого не замечать, — сказал Хоторн-Блайт.

— Ерунда! Вы просто пытаетесь нас очернить.

— Очернить? Давай не будем даже начинать этот разговор, Лукас.

— И в чем же меня обвиняют? Где доказательства?

— Гм, могу я вмешаться? — спросил Грег, с трудом сохраняя серьезность.

Элисон напевала что-то себе под нос и, очевидно, пребывала в мире грез.

— Продолжай, Грег, — сказал Чарлз.

— Я приехал сюда чуть раньше...

— Вот, он признался! — заорал Лукас.

— Заткнись, Лукас, — неожиданно сказал Хоторн-Блайт, — и дай Грегу договорить.

— Спасибо, ХБ. Так вот, я хотел сказать, что, когда я заглядывал сюда раньше, то заметил, что табличка с моим именем стоит на противоположном конце стола. Когда я вернулся, Элисон сидела на моем месте, и я подумал, она поменялась со мной, потому что я немного опоздал. К чему я веду — если ее сок был отравлен, это значит, что на самом деле отравлен был мой сок, то есть кто-то, — он с нажимом произнес это слово, — хотел отравить меня.

— Зачем нам это делать? — возмутился Лукас.

— Я не говорю, что это сделали вы, — спокойно ответил Грег, — но и вы не должны обвинять нас.

— Чушь. Это точно вы. Не знаю, как вам это удалось!

Тут все начали говорить разом, высказывая вслух все, что накипело. В конце концов Чарлз Мун встал.

— Джентльмены. Леди и джентльмены, пожалуйста... — Его голос утонул в общем гомоне. — Давайте все немного успокоимся... — Никакого эффекта. — Замолчите все! — Это, наконец, помогло. — Спасибо. Теперь к делу. Ваш спор ни к чему не приведет. Мы прослушали ваши презентации и наблюдали за вами три долгие недели. Теперь мы все обсудим и через пару часов сообщим вам наше окончательное решение. Учитывая обстоятельства, думаю, нам всем не мешало бы немного прийти в себя и встретиться в десять тридцать в «Парадизе», как и договаривались.

Все согласно закивали. Лукас побежал вслед за Чарлзом Муном.

— Чарлз, Чарлз... — Лукас догнал его уже у машины. — Послушай, мне очень жаль, что так получилось. Мы все были немного на взводе. А что касается Элисон, уверен, это не ее вина.

— Это не важно, Лукас.

— А ты не собираешься сначала объявить свое решение нам с Хоторн-Блайтом, разве это не будет справедливо?

— Прости, нет. Я хочу, чтобы все гиды узнали это одновременно и лично от меня. Речь идет и об их будущем.

— Хорошо, как скажешь. Но Элисон отравили, это не...

— Нет.

— Ладно, ладно. Значит, это не повлияет на ваше решение?

— Нет, — ответил Чарлз, поднимая окно, — не повлияет, обещаю.

Малый зал в клубе "Парадиз» был полон, Вас играл очень энергичный сет, атмосфера накалялась все больше, по мере того как стрелка часов приближалась к двенадцати.

Гиды отрывались по полной, обрадованные окончанием проверки. Признаки волнения выказывали только управляющие.

Лукас на улице разговаривал с женой, объясняя, что между ним и Элисон ничего не было. Он был почти уверен, что убедит ее, — она привыкла вести определенный образ жизни, который он оплачивал своими деньгами, и поэтому соглашалась мириться с некоторыми его привычками. Если «Клуб грешников» проиграет и ему придется все продать, чтобы расплатиться с долгами... его передернуло. Он боялся даже думать об этом.