Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса

— Ага, ага… Это как же, — удивленно проговорил Василий, — относиться лучше, чем они того заслуживают? Вон ты как завернула. Ты, наверное, с людьми еще не встречалась. Попробуй им принести свое безусловное добро. Они тебя так обрадуют несказанной радостью бытия и хорошим отношением!

— Я встречалась с разными зверями. А по поводу людей даже и не знаю, что тебе сказать, — странные они, хотя тоже разные бывают. Мне эти самые люди показались весьма глупыми приземленными существами. Живут только какое-то мгновение, и магии у них никакой совсем нет, а верят, что жить вечно будут. Сами создают себе трудности, а потом страдают от них. Друг с другом борются да сокровища копят. Наверное, надеются жить вечно. Глупые какие! А через какое-то мгновение просто перестают дышать, и все их сокровища остаются другим. Странные существа. Очень странные, нелепые и в чем-то даже милые. Есть у них большие красивые города — там и птицам хорошо, и ползающим по суетным делам бескрылым пешеходам совсем неплохо. Есть такой удивительный город вечной сказки Париж — вот там раздолье на бульварах. Мы, всей своей стаей белых ворон, любим путешествовать по свету. А ранней осенью, когда спадает летняя жара, обязательно залетаем в Париж. Ты просто не представляешь удивительное счастье пролететь вдоль бульваров, расцвеченных огненными красками художником с неистощимой фантазией по имени осень. Выставка этого живописца открывается каждый сезон невдалеке от набережной Сены, украшенной несмолкающей симфонией разноцветных листьев, собирающихся в осенний полет. И ветры из знаменитого беспокойного семейства Голдстрим меняют сезонные декорации, кружа оторвавшиеся от обнажающихся веток листья в стремительном танце. Калейдоскоп цвета на засыпанных листьями бульварах напоминает о проходящем удовольствии мимолетных радостей. Я не знаю, почему и кем так заведено, но белых и пушистых ворон способны увидеть только чистые сердцем люди. Но все равно ты попробуй так жить. Я уверена, что тебе это очень понравится. Да и чего тебе опасаться в затерянном в сказочных просторах Дальнем Лесу? Не на Диком же Западе или не менее диком Востоке ты живешь. В твоих волшебных местах надо просто жить и радоваться суразности природы. А несуразности, нелепости и прочие природные неопрятности и издержки глобального мироздания просто не замечай. Не в них же суть жизни…

Хорек Василий соображал, как это он должен радоваться суразности своей сказочной природы, если он слабо представляет, что это такое и как эту непонятную суразность ему реально пощупать и оценить. А еще он подумал, что видит вокруг как будто специально попадающие на глаза одни только несуразности и природные диссонансы. Вот беда какая, ну просто чистая напасть! А ворона, меж тем, покружив над заснеженными кустами, перелетела на соседний пенек и поправила свои белоснежные перышки.

Мелкие изящные снежинки, нежно опустившиеся на них, заиграли переливами всех цветов радуги, ослепляя хорька Василия яркими бликами. Он с удовольствием наблюдал эту невероятную и прекрасную симфонию света, где ярко-синий отблеск сменял желтый и красный в нескончаемом калейдоскопе простого природного волшебства.

Хорек думал о простоте настоящей магии и реального чудодейства, а ворона все сидела на пеньке и глядела куда-то далеко-далеко взором, полным мечты и искреннего удивления. Казалось, что она увидела где-то там вдали то, что недоступно всем остальным обитателям Архипелага Сказок. А может быть, она просто вспомнила что-то из своей волшебной жизни или мечтала о будущем. Василий этого так и не узнал. Да и не надо это было ему знать, должны же остаться настоящее таинство и особая загадочность диковинного сна…

А снежинки, медленно кружа по замысловатым траекториям, тихо падали и падали вниз. Они то вдруг начинали кружиться, образуя странные хороводы, то просто устремлялись опускающимся занавесом в каком-то небывалом спектакле. Но одно было удивительно и необъяснимо — шел снег, а хорьку совсем не было холодно. И вообще зима в волшебном сне мало походила на обычную. Было удивительно спокойно на душе, и казалось, что это может продолжаться бесконечно.

Но тут мимо Василия пролетело нечто очень похожее на неуклюжую и крупную блестящесть, за пируэтами которой он едва успевал следить. Диковинное нечто крутилось с такой скоростью, что Василий даже и не понял, что это за чудище, залетевшее в его сегодняшний сон.

Когда существо немного притормозило, стало ясно, что это все та же ведьма с лихо развевающимися серебряными волосами. Ее облик не вызывал никаких аллегорий и мечтательного настроения. Была в ней природная весьма приличная пузатость, но двигалась ведьма удивительно свободно. Ее вращающиеся глаза остановились и уставились на оказавшуюся рядом белую хмельную ворону.