Мария Свешникова - Небо № 7

Гадалка была не нужна, чтобы понимать границы данного скандала.

Когда мы думаем, что они нам изменяют, они чаще всего работают. Когда мы начинаем в это верить — они в этот же миг зовут на свидания других. Такие противофазы бытия.

В моем случае Макс действительно вечерами работал.

Но почему он мне не сказал? И как ему удается сохранять такое спокойствие?

Я тут же отменила встречу с Германом на следующей неделе и понеслась домой. Делать коронный вид женщины «Как ни в чем не бывало». Главное — улыбаться, быть милой и обходительной. А силикон подтянется.

Дома тоже не обошлось без бури в стакане кефира. Ника плакала и разбила пару тарелок о стену. Судя по осколкам, кидала с размаху и на взводе.

Макс спокойно курил в саду, замерзший, но не желающий покидать беседку.

Я понимала, что надо подойти и поговорить… за жизнь, а точнее за «Коммерсант».

У нас вечный секс втроем: я, он и мой мозг.

А еще мне хочется, чтобы задул ветрище, сносящий крышу и шарфы с плеч, залил дождь, портящий мэйкап и почему-то скрывающий печаль, даже от самой себя. Тогда можно было бы удалиться спасать имущество от осени, а не мысли от печали.

Я люблю дождь. Но в такую погоду неизменно приходит чувство апатии и высохших внутри тебя слез. Значит, я люблю апатию???

С ногами на кресле, кутаясь сразу в несколько шарфов, звук на мизер, чувства на random.

«Побойся дождя. Он не пройдет бесследно», — написала мне осень.

Сотни вторых дыханий открываются и закрываются.

Когда градусы идут на минус, хочется роста чувств. А они карлики.

Карлики мои чувства. Не видно их сидя за столом, что же будет, если эти чувства сядут за руль? Как же они увидят путь??? Посветите фонариком, направьте.

Я понимала, что наша с Максом связь потерялась среди баз данных МГТС и шелеста газет.

— Какую ты хочешь собаку? — спросил меня МММ, от чего я сразу опешила, подумав, что он пьян.

— Лабрадора шоколадного!

— А бернский зененхунд тебе не нравится?

— Нравится! А что случилось?

— Ты готова сейчас родить мне сына?

— А дочку нельзя?

— Не юли — ты же сама понимаешь, о чем я спрашиваю.

— Думаю, да, но мне хотелось бы быть уверенной.

— Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? Я же пообещал — значит, я так и сделаю.

— Не в этом дело. Прошла неделя, а мы почти не виделись за это время.

— Сегодня ты сама уехала.

— Пообещай, что не будет как сейчас — что я сутками без тебя. Я не требую от тебя меньше работать, я просто прошу иногда быть со мной — даже в те полчаса после трудового дня — поговори со мной.

— Как назовем мальчика, я решил, а как девочку? — для него все было решено и просто.

Я забралась на лавку и уткнулась в него, шея к шее. Я старалась не думать о плачущей Нике в доме, я старалась думать о себе.

— Пошли спать!

— Ты уже спать хочешь? — поинтересовался Макс.

— Для Ники, а сами фильм какой-нибудь включим, поваляемся в тишине, только я осколки уберу!

— Если я согласился на собаку, это еще не значит, что я буду в субботний вечер смотреть кино!

— Как скажешь, но кличку для собаки выбираю я!

— Ладно, пошли кино смотреть! — МММ игриво шел на компромиссы, но я знала, что если речь зайдет о чем-то серьезном, то мое мнение не будет учитываться. И во многом это правильно.

Ника плачет. Я слышу и чувствую эти слезы. Я заставляю себя убрать фактор сочувствия.

Мы часто делаем что-то для других — зачастую и себе в ущерб, в тайной надежде, что эти люди поступят так же. Но они не обязаны и не должны, и когда они этого не делают, мы обижаемся сначала на них, потом на себя, и так до обиды на жизнь. А стоит ли? Может, нужно было изначально думать о себе?

Во всем доме погас свет. Мы хотели детей и друг друга, Ника — сдохнуть.

Сначала мы занимались сексом слишком страстно, забывая все недельные переживания, все иначе — без надобности покидать женщину, что-либо стимулировать — только целенаправленное семяизвержение.

Меня не покидали мысли о Нике — они прилипли ко мне, как жвачка. И мысли о детях. Я не хочу, чтобы мой ребенок был зачат под женский плач бывшей женщины отца!

— Макс, прости, я так не могу!

— Тебе больно или неудобно?

— Нет, я не могу! Я пыталась не сострадать, но мне ее жалко.

Я кубарем слетела вниз, кое-как нацепив халат, на голое и потное тело, накапала волшебный коктейль из валерьянки и пустырника Нике, укрыла вторым пледом и пообещала, что все обязательно наладится.

Она уткнулась заплаканной щекой мне в шею.