Мария Свешникова - Небо № 7

Он прав.

Откинуться, положить голову удобно, дать крови притечь к нужным органам, остановить время страха. А дальше танец накрахмаленных простыней.

Я не помню, как толком все это было.

Было хорошо, главное, что все в тумане. Прогресс на лицо.

— Научишь меня, как засыпать рядом с мужчинами?

— Ты никогда не спала рядом с мужчинами? — Он удивился, принес нам по банке тоника из холодильника. — Больше ничего нет, прости!

— Ничего страшного, — я поджала ноги под себя. — Нет, ну я спала с мужчинами, но не высыпалась. Ворочалась всю ночь.

— Нет, ты правда идеальная героиня для Вуди Аллена. Давай договоримся сразу, если я буду храпеть — разбуди меня!

Я проснулась одна в номере.

Без записок, завтраков в постель и даже сопения в спину.

Судя по тому, сколько я спала, он и вправду не храпел.

Я набрала ему.

Телефон зазвонил где-то на территории номера и моего трясущегося как осиновый листок сердца.

И где мне теперь его искать? Представляете, сейчас окажется, что он сбежал, мне придется с позором объяснять, что нечем платить за номер.

Я резко подскочила с кровати, все вокруг закружилось, я придумала себе рак мозга и снова легла под одеяло ждать реанимацию в виде открывающегося номера.

Прошло минут сорок. Я досконально изучила потолок. И зачем малярам теперь так много платят? Даже поковыряться взглядом не в чем.

Макс вернулся, когда я снова уснула. Мне снился чудодейственный сон, что я каталась на слонах от театра Станиславского до Ленинской библиотеки.

МММ приехал в другой одежде, прямо в которой он лег на кровать и обнял меня.

Самое эротичное для моей души — когда шея касается шеи. Это самые нервно-откровенные дружеские объятия.

Я получила их от любовника.

Вот что странно.

— Безумно хочется почистить зубы. К подобным номерам вряд ли предлагают зубные щетки?

— Могу дать тебе свою.

Направившись в ванную, я чистила зубы и принимала душ одновременно, стараясь не намочить волосы.

Так хотелось спросить: «А куда ты ездил?» Но еще больше мне хотелось быть не похожей на мою мать, кстати, которой не мешало бы сообщить, что все нормально.

Я набрала ей sms, сидя на унитазе: «Вряд ли ты поверишь, что тебе пишет труп из моргальной ячейки номер 1253, поэтому все нормально. Я у Сашки. Скоро буду».

Как я уже говорила, это скоро растянулось до понедельника.

— Там не похолодало?

— Нет, обещают сегодня ночью грозу!

— Снова только обещают?

— Ага! Я как раз сейчас в машине слышал. Ездил переодеться. А то ходить три дня в одном и том же безмерно неприятно. Не в армии уже.

— Ты служил?

— А ты как думала!

Мое поколение росло иначе, и в моем представлении, особенно среди сверстников, в армию шли либо гопники, либо неудачники.

Все мало-мальски адекватные персонажи поступают в институты или отмазываются. Уже прошло то время, когда люди шли служить, потому что так положено — ибо отец служил, дед воевал, даже бабушка участвовала в сражениях, ну как после такой истории не пойти служить.

Макс так и сделал. Потом поступил в МГИМО на МО. [8] МО — международных отношений. Доучился там до конца или нет, не знаю. Макса страшно спрашивать — любой заданный ему вопрос боязлив с моей стороны. Я боюсь!

На улице собирались тучи. В могучие кучки. Творили дождь. Точнее планировали выпустить его к середине ночи, если никаких накладок не произойдет.

— Поехали узнаем, все ли закрыто дома, у меня рабочие вечно оставляют окна открытыми, воров-то я не боюсь — там и охрана, и пока уносить нечего, а вот если дождь зальет…

— Все лучше, чем номера гостиницы.

— Вчера тебе тут нравилось.

— Это было вчера, — я уже стояла в дверях.

Мы забыли зубную щетку и зарядку для телефона, а еще одну их тех ночей, которые приятно вспомнить в этом номере. Ведь если мыслить логически, то для того чтобы вспомнить какое-то событие, о нем необходимо забыть — хотя бы на некоторое время. Значит, эту ночь я уже не вспомню!

У Макса в машине играл последний диск Паффа Дэдди — до сих пор не могу привыкнуть называть его Пи Дидди. Пошло как-то звучит.

— Как вы познакомились с Никой? — спросила я, когда мы уже свернули в его поселок.

Макс замялся. Подумал какое-то время, стоит ли отвечать на этот мой вопрос, потом выключил музыку и произнес:

— Я ее изнасиловал. Даже не зная ее имени.

— И потом прожил с ней семь лет?

Меня чуть не стошнило, стало дурно и душно. Закружилась голова.

— Вот видишь, ты сразу наделала выводов. Уже осуждаешь, собираешься бежать и писать предъяву, а она меня любила. Да все очень по-дурацки вышло. Рассказывать?