Игорь Бурлаков - Столичный миф

Но даже бесконечные дни когда-нибудь кончаются. Однажды утром смотришь в окно и понимаешь вдруг, что лето прошло и что три месяца пролетели одним днем. И еще одна часть жизни навсегда канула в лето.

Пекло кончилось, осень бодрит. Стоит кончиться лету, и снова людно на ВДНХ. Погожим днем солнцу вольно лежать на павильонах. Ампир, модерн, азиатская месса, статуи и позолота — чисто столичная эклектика веселит глаз. Все стили здесь, кроме готики.

Народ с удовольствием бродит по торговым рядам. Присматривает для дома достижения народного хозяйства. За чистыми стеклянными стенками есть мебель и одежда, кухонные механизмы и башмаки, автомобили и электроника. В витринах стоят полезные и приятные вещи. Реже попадаются вещи полезные, но неприятные — это там, где начинается медицина. ВДНХ — мир прагматиков. Поэтому здесь предметов приятных, но совсем бесполезных просто так не найти. Но это вовсе не значит, что их здесь нет.

В павильоне напротив главного входа, слева на втором этаже, за углом притаился прилавок. За ним, на полке у стены, три стеклянных шара на высокой подставке. Три прекрасных волшебных шара. В их глубине идет снизу вверх малиновый снег, и танцуют сиреневые всполохи, и вьются розовые змейки.

Может быть, это редкие умельцы на секретном военном заводе от нечего делать выдувают из кварца стеклянный баллон. Закачивают в него благородный газ неон. Вешают на расчалки витую спираль. Включишь ток — внутри запляшет высокочастотный разряд. Много маленьких молний с неуловимой для человеческого глаза быстротой сменяют друг друга, сливаются вместе в безостановочной пляске лишенных инерции тел как и положено любому блику или обману человеческого зрения.

Так же вполне может быть, что это ловцы человеческих душ создали этот странный аппарат. Он неумолимо приковывает к себе человеческий взгляд, и кажется, будто уже никогда не сможешь от него отойти. Так и будешь смотреть, пока душа не выйдет из тела прочь. Она окажется там, за стеклом, с дюжиной других пленниц, чтобы розовой, с фиолетовым краем тенью биться, биться целую вечность о холодное толстое стекло.

Три волшебных шара стояли на полке, а самый большой и самый ценный — на полу. Рядом — аккуратная табличка: «Не продается». То ли нет таких шаров на складе — все уже раскупили, то ли мастеру редко удается поймать и посадить в колбу такую редкостную тварь-галлюцинацию, и оттого ее грех продавать. Ее надо ставить рядом с прилавком для привлечения людей. Не продается большой шар, и все тут. Сколько стоит, столько не продается.

В метре от шара на корточках сидел Коля. Он зашел сюда купить шнур для музыкального центра. Поднялся на второй этаж и увидел этот прилавок. Коля уже полчаса смотрел на шар. За его спиной стояли два коренастых серьезных паренька. Они искоса переглядывались. Молча дожидались, когда бригадиру надоест и можно будет идти дальше.

Коля смотрел на шар и думал о жизни. Он недавно купил новую машину, а теперь присматривал квартирку попроще на окраине. С тех пор как Добрый День исчез, дела у Коли пошли в гору. В «Чингиз-Ойл» всегда много дел для умных людей. Для умных и энергичных людей.

Коля думал о том, что он не знает точно, чем поминать ему Доброго Дня. Плохим или хорошим. В конечном счете, кто знает — дела пошли сейчас у него в гору из-за того, что Добрый День исчез и теперь зря не мутит на Москве воду? Или, наоборот, Добрый День исчез, а заменить его некем, а все знают, что Коля с ним работал последние полгода и был ближе всех, и потому Колю стали выше ценить? Кто знает…

Ох, Добрый День, Добрый День… Человек-кошмар. И как пережить-то его удалось? Интересно, где это сейчас на себе носит его Земля?

Иглокожий змей внутри шара свернулся в жгут, а потом встал на хвост. Слева направо мотнул головой. Потом его глаза остановились на придвинувшемся Коле. Коля отшатнулся: в розовом всполохе ему померещился холодный электрический взгляд Доброго Дня.

Далеко от Руси носит земля Доброго Дня. Есть неподалеку от Кимберли один городок. Там живет много русских людей. Самые свирепые и жестокие из них охраняют алмазные копи. Самые умные и проворные из них этими копями владеют. Ну а просто хорошие люди сверлят под землей скалы. Вернее, сверлят-то не они, сверлят черные. Белые руководят. К горным мастерам обращаются, как к князьям — по титулу и по имени: «Master Leon», «Master Alex». Хотя, конечно, сказать, что русских здесь много, может только Добрый День.