Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Одно ваше слово, – продолжал настаивать Асквит, – и Мак-Грегор будет оправдан.

– Ничто не может оправдать Мак-Грегора. Он в одном лагере, мы в другом. Я уже не могу закрывать на это глаза. И вы не можете. Поздно.

– Еще может случиться, что он окажется сильнее вас, – угрюмо и нерешительно проговорил Асквит, глядя в окно на Букингемский дворец.

– Сегодня он уже ничего не успеет сделать, и сбежать он тоже не может. Кстати, где он?

– У меня, – ответил Асквит не поворачиваясь.

Эссекс остолбенел. – Разве вы его не выставили?

– Он было ушел, – сказал Асквит, – но я вернул его.

– Так выгоните его сейчас же! – закричал Эссекс вне себя. – Выгоните вон! Отделайтесь от него! Когда репортеры в первый раз пронюхали, где он, в этом не было беды, потому что вы сумасшедший и от вас всего можно ожидать, но теперь… Только этого нехватало, чтобы окончательно сделать меня всеобщим посмешищем. Кто же станет верить мне, если узнают, что вы приютили у себя человека, который опровергает мои слова? А о вас что подумают? Работаете со мной и укрываете у себя того, кто нас предал. Да я сам вправе спросить вас – на чьей же вы стороне?

Асквит все еще стоял к нему спиной.

– Мак-Грегор славный малый, – сказал он. – Пусть остается у меня, никакой беды тут нет.

– Нет беды? Так нельзя, Джон. Это же просто на смех! Вы работаете со мной и в то же время так сочувствуете Мак-Грегору, что после его вчерашней выходки предоставляете ему свой кров? Пусть вам жаль его, все равно он должен покинуть ваш дом. Немедленно!

Асквит с минуту молчал. – Я с вами не согласен, – сказал он наконец.

– Вы с ума сошли! Поймите, что так нельзя, особенно сейчас. Живя у вас, Мак-Грегор тем самым приобретает авторитет, который может стать опасным. Вы это знаете. Тут нельзя считаться с личными чувствами. Создалась серьезнейшая политическая ситуация, и даже намек на то, что вы поддерживаете Мак-Грегора, может опозорить и вас и меня. Как я могу отстаивать свою позицию в Совете безопасности, если надо мной висит такая угроза! Позвоните ему сейчас же и скажите, чтобы он уехал от вас. Мне все равно, как вы это сделаете, только делайте поскорей!

Асквит повернулся лицом к Эссексу и крепко потер рукой рот, словно он предпочел бы, чтобы рта у него не было.

– Мне очень жаль, Гарольд, – сказал он еле слышно, – но я не могу этого сделать, так что лучше не просите.

– Я должен просить вас об этом.

– Знаю.

– Так в чем же дело? Неужели мне вы можете отказать, а Мак-Грегору – нет? В странном вы оказались положении, Джон, но вам придется выбирать между нами.

Асквит усмехнулся, как мог бы усмехнуться умирающий над собственной смертью. – Вы можете даже назвать мое положение нелепым.

– Конечно, это нелепо, но вы должны выбрать что-нибудь одно. На этот раз вы не можете позволить себе никаких чудачеств. Я этого не допущу – дело нешуточное. Мак-Грегор у вас в доме – это насмешка надо мной, и поэтому Мак-Грегор должен уехать. Отделайтесь от него, Джон. Я серьезно этого требую.

– Требуйте сколько хотите, – сказал Асквит, стараясь дружеским тоном смягчить смысл своих слов. – Я не могу этого сделать, Гарольд.

– Вы должны.

Асквит покачал головой и невидящими глазами посмотрел на Эссекса.

– Но это же глупо! – воскликнул тот. – Послушайте, Джон, придите в себя. Вы, должно быть, хватили лишнего вчера вечером. Подите сосните часок, а потом сделайте то, что от вас требуется. Сейчас не время для чудачеств.

– Не называйте меня чудаком и сумасбродом! – крикнул Асквит.

– А как же вас называть? Прикажете считать вас в здравом уме?

– В том-то и горе, что я в здравом уме.

Эссекс жестом остановил его. – Довольно, Джон, незачем нам препираться из-за этого. Неужели мы допустим, чтобы после стольких лет дружбы эта дурацкая история нас рассорила? Чушь какая! Этот Мак-Грегор не стоит малейшей размолвки между нами. Пусть он уйдет от вас, Джон. Пусть уйдет, и прекратим этот неприятный разговор. Вот уж не ожидал!

– Да, – медленно произнес Асквит. – Странно, правда? Только вчера вечером я говорил Мак-Грегору, что человек не осознает своего решения, пока не примет его. Я дурак, Гарольд, и мне теперь смешно, что я двадцать лет уклонялся от такого пятиминутного разговора. Я знаю, что вы обязаны оторвать меня от Мак-Грегора, но я не могу позволить вам этого. Мак-Грегор – последний клочок моего «я», моя последняя капля мужества и чести. Если я предам его, что от меня останется?

– Ступайте проспитесь, – сердито сказал Эссекс. – Я не стану торопить вас. Когда вы хорошенько подумаете, в какое положение вы себя ставите, то сами сообразите, что вам нужно делать. Я не тороплю вас, Джон, но…