Джеймс Олдридж. - Дипломат

Эссекс никак не мог понять, почему Мак-Грегор решился на такой отчаянный шаг. – Я же предупреждал его, Джон, что еще одно публичное выступление – и он подпадет под закон о государственной безопасности. Неужели он думал, что я шучу? Неужели он не понял, что все его бредни об Иране не стоят того, чтобы идти на такой риск? Напились они с Кэти вчера вечером, что ли? Просто непостижимо! Как мог он сделать такую подлость – втянуть Кэти в этот скандал? Надеюсь, у него хватит порядочности публично заявить, что она не при чем, и взять всю ответственность на себя. Где же искать благородства и чести, если уж такой человек, как Мак-Грегор, не посчитался со мной? Он должен быть примерно наказан. Если ему сойдет с рук такая низость, такое предательство – значит, мы на грани анархии. За одну ночь Мак-Грегор расшатал веру всего мира в лояльность англичан. Я понимаю, что можно зарваться, но почему в последнюю минуту английское благоразумие не заставило его одуматься, не напомнило о долге, о преданности, о благородстве, лояльности, чести? Зачем он это сделал?

Асквит, полулежа на кожаном диване, протянул руку и поднял с пола газету.

– А вы позовите Мак-Грегора и спросите его самого. Он вам скажет.

– Не желаю я его видеть.

– А что касается Кэти, – продолжал Асквит, морщась от головной боли, – то это именно она все ему и устроила.

– Не верю, – сказал Эссекс.

– Можете не верить, но это так. Почему бы вам не обратиться к ней самой? Она все объяснит вам очень точно и ясно.

– Я настоятельно прошу вас не припутывать Кэтрин к этой истории, – сказал Эссекс. – Мы должны позаботиться о том, чтобы Кэти была обелена и реабилитирована.

– Кэти могут обвинить в нарушении закона о государственной безопасности? – Асквит опустил руку и выронил газету. Потом взял другую и прикрыл ею свое иссиня-бледное лицо, чтобы хоть немного унять головную боль.

– Нет, конечно.

– А Мак-Грегора?

– Это уж от меня не зависит, – сказал Эссекс. – Вы же знаете.

– А все-таки?

– Теперь, конечно, ему предъявят обвинение.

– Сомневаюсь. – Асквит сбросил с лица газету, сложил руки на животе и посмотрел на дубовый потолок кабинета, потом облизнул сухие губы и снова закрыл глаза. – Мак-Грегор нанес вам чувствительный удар, Гарольд. Если правительство сочтет, что общественное мнение на стороне Мак-Грегора, то оно не станет строго карать его. Жертвой можете оказаться вы, а не Мак-Грегор.

– Мак-Грегор действует слишком неумело, он не получит широкой поддержки, – сказал Эссекс. – Даже его собственное заявление обернулось против него самого. Вчера вечером он, должно быть, воображал, что окончательно ошельмовал меня, но, судя по всему, вышло наоборот. Прежде всего ему не удалось обмануть прессу – все сегодняшние газеты требуют применения к нему дисциплинарных мер за его низкий поступок.

– Большинство газет на вашей стороне, Гарольд, – Асквит со стоном выпрямился. – Это несомненно. Но особенно тут радоваться нечему, вы же знаете нашу прессу. Вы довольны тем, что газеты печатают всего несколько слов из заявления Мак-Грегора, а затем публикуют высказывания видных деятелей, требующих, чтобы Мак-Грегор был немедленно изничтожен. Но это не всюду так, и не все жаждут крови Мак-Грегора. Многие жаждут вашей. Самая наша солидная газета напечатала почти полностью заявление Мак-Грегора и высказывается за то, чтобы ввиду возникшего скандала, сомнений, споров и того пристального внимания, с каким весь мир следит за нашими действиями, устранить вас и отказаться от выдвинутого вами обвинения против русских. Не потому, что эта газета вам не верит. Просто она считает, что доброе имя Англии не должно страдать из-за наших внутренних разногласий. Разумеется, она требует расследования фактов, приведенных Мак-Грегором, и его мотивов и считает, что Мак-Грегор должен понести наказание, если он действительно злоупотребил оказанным ему доверием; против этого трудно возразить. Есть и другие газеты, которые поддерживают эту точку зрения, между прочим, и ваш старый друг «Дейли уоркер».

– Ну еще бы! Но не от позиции «Дейли уоркер» зависит, кто из нас окажется сильнее: Мак-Грегор или я, – если уж вам угодно так ставить вопрос.

– Не обольщайтесь, – сказал Асквит. – Нравится вам это или нет, вы не можете просто отмахнуться от своих противников. Они тоже приводят высказывания видных людей; и эти люди требуют вашей отставки. Шестьдесят членов парламента, в том числе несколько духовных лиц, и другие почтенные, богобоязненные лейбористы уже подали премьеру петицию о смещении вас с должности. Кроме того, один архиепископ, один бывший посол, двое ученых-атомников, один ректор университета, одиннадцать профессоров, пять видных профсоюзных лидеров и множество самых разнообразных людей заявляют, что ваше назначение в Совет безопасности может только повредить престижу английской дипломатии, независимо от того, справедливы нападки Мак-Грегора или нет. Как-никак, а вся эта история бросает тень на ваше имя, и политические круги обеспокоены.