Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Гарри, несомненно, выдвинул конкретные предложения, – сказал Хэмбер. – Кажется, он предложил расследование.

– Да. Он предложил создать комиссию для изучения обстоятельств, при которых в Азербайджане было создано автономное правительство. Комиссия должна была состоять из пяти членов – представителей Англии, России, Иранского Азербайджана, тегеранского правительства и, конечно, Америки, мнение которой, очевидно, и явилось бы решающим. Выводы этой комиссии должны были быть приняты всеми безоговорочно. Успех нашего плана зависел от того, согласятся ли русские признать беспристрастие американцев, а мы заранее договорились обо всем с сотрудником американского посольства. Америка должна была поддержать нашу точку зрения. Но русские все равно от создания комиссии отказались, хотя мы и говорили им, что нужно рассеять подозрения всего мира, что это – испытание верности русских своему слову, что на них ляжет ответственность за последствия и тому подобное. Итак, весь план провалился. Он не мог не провалиться, и Эссекс уже решил ехать домой, как вдруг его пригласил к себе Сталин.

– Эссекс добивался приема у Сталина? – спросил один из незнакомых Мак-Грегору журналистов.

– Нет. Сначала он надеялся на встречу со Сталиным, но потом потерял надежду. Сталин сам пригласил Эссекса, и для Эссекса это был последний шанс чего-нибудь достигнуть. Он сказал Сталину, что ситуация в Иранском Азербайджане подрывает англо-советские отношения, и просил Сталина использовать свое влияние для достижения компромисса. Эссекс сказал, что наш интерес к Азербайджану – это не вмешательство, а желание сохранить исторически сложившуюся связь, что мы помогали создавать иранское государство и что мы там не чужие; кроме того, мы не можем отказаться от своих законных интересов на юге, поскольку почти вся наша нефть поступает оттуда. Эссекс сказал еще, что ситуация на севере Ирана представляет собой угрозу и что новая власть в Азербайджане приносит Ирану один только вред, так как это власть мятежников, основанная на грабежах и терроре. Он просил Сталина рассмотреть еще раз английскую точку зрения и отнестись с доверием к добрым намерениям английского правительства.

– Что Сталин ответил Эссексу? – спросил Хэмбер. – Повторите слово в слово.

– Слово в слово я не помню, – ответил Мак-Грегор. – Но Сталин сказал Эссексу, что тот, видимо, неправильно осведомлен о положении в Азербайджане, и спросил, не хочет ли Эссекс лично ознакомиться с тем, как там обстоит дело. Эссекс ответил согласием, и Сталин сказал, что предоставит нам самолет и что мы можем отправиться в любую часть Иранского Азербайджана. Таким образом мы и попали туда, – заключил Мак-Грегор.

– Это слишком общо, – сказал один из корреспондентов. – Вы лучше сообщите нам, в какой последовательности происходили переговоры и точные даты, и приведите хоть два-три высказывания Молотова и Сталина. Побольше фактов и поменьше комментариев.

– У меня имеются копии всех моих докладов, – сказал Мак-Грегор, дотрагиваясь до бокового кармана. – Я могу сообщить вам все, что вас интересует.

– Вы их нам покажете?

– Да, – сказал Мак-Грегор.

– Пусть он раньше договорит, – крикнул Джеб Уилс, покрывая гул голосов. Он едва сдерживал нетерпение. – Газета – не журнал: у нас времени меньше, чем у вас. Валяйте, Мак-Грегор. Остается какой-нибудь час, чтобы успеть тиснуть.

– Я буду по возможности краток, – сказал Мак-Грегор.

– И давайте побольше фактов, – сказал мистер Смит.

– Одно исключает другое, – возразил Мак-Грегор. – Я сделаю общий обзор, а если вам нужны будут факты, вы после почитаете мои доклады. Но факты – это еще не все. Я очень мало понимаю в вашем деле, но я уверен, что голое перечисление подробностей ничего вам не скажет о наших подлинных намерениях в Москве. Внешние факты не скажут вам о наших тайных происках. Мы жульничали с первого дня нашего пребывания в Москве. Мы думали, что сумеем обмануть русских и они пойдут на наши махинации, а все махинации имели только одну цель – оградить наши собственные интересы в Иране. Никто в нашем посольстве и не говорил об этом иначе, когда разговор шел начистоту. Там, у себя, мы не распинались за суверенитет малых наций и «свободу народов», мы придумывали уловку за уловкой, чтобы перехитрить русских. Но русские оказались умнее, чем мы думали, и поэтому все наши планы провалились. Мы потерпели поражение в Москве не потому, что Англия уважает, а Россия не уважает права малых стран. И не потому, что русские не проявили духа дружбы и сотрудничества. Мы просто-напросто не сумели перехитрить их – и все.