Олег Ермаков - Иван-чай-сутра

— Маша, — проговорил бледный Кир, — выбирайся… Пойдем. Там есть дом.

— Пошел ты к тойфелу! бНОПНЯ! — Она нагнулась и зачерпнула глины, слепила комок, размахнулась и бросила в него. — Ахтунг! Ахтунг! Та-та-та-та! Пламя и лед! — задыхалась она от холода и хохота.

Кир смотрел на нее с ужасом. Потом вошел прямо в обуви и одежде в реку и побрел к ней. Она успела зачерпнуть еще один ком глины и залепить ему в плечо, прежде чем он схватил ее и крепко прижал к себе. Бейсболка съехала набок, упала и, покачиваясь, поплыла по сонной тихой речке, попала в быстрину, закружилась в пене и скрылась за поворотом. Кир подхватил Маню и понес к берегу, даже не удивляясь, откуда у него взялись силы. Ноги увязали, но он переставлял их и не выпускал холодное белое тело из рук, прижимаясь щекой к мокрым прядям темно-рыжих, как будто напитанных кровью, волос.

Огонь трещал в печке, за железной дверцей, круглые дырочки и щели мерцали. Свет в избе не включался, хотя под потолком висела кривая люстра с тремя плафонами, а над столом у окна потемневшая от пыли и копоти лампочка на витом шнуре. В избе пахло дымом, сырой одеждой, старостью. Висевшее между окнами в простенке дальней стены слегка наклоненное громадное зеркало в темной деревянной раме с «фронтончиком» в виде резных колец казалось еще одним окном, за которым находились какие-то сумеречные предметы, подсвеченные тусклыми кроткими лучами. У другой стены чернел внушительной тенью шкаф, за шкафом белели простыни, там кто-то лежал. Напротив стояла еще одна кровать с железными перилами, возле нее что-то вроде комода с часами. Центр избы занимала круглая железная печка, от нее шла вверх, а потом горизонтально под самым потолком труба, вмурованная в большую трубу кирпичной печи. Железная печка и топилась сейчас. Волны тепла от нее быстро катились по всей избе, касались мягко лица, охватывали ноги, как будто заворачивали их сухой нежной шерстью. Почему-то не доносилось тиканья, хотя такие большие часы должны были бы громко стучать. А может, работу механизмов заглушал дождь, падавший за окнами отвесно и безудержно, звякающий по стеклам, туго и монотонно бьющий по крыше, дробящий ртутные лужи. Две кошки, как заведенные, ходили по половицам взад и вперед, бесшумно перебирая лапами, подергивая поднятыми хвостами, останавливаясь, чтобы пристально посмотреть на гостей, сидевших у печки, принюхаться — и снова бесшумно заскользить в сумерках, перебирая лапами и подергивая задранными хвостами. На печке стоял чайник. Вскоре и он присоединил свой голос к шуму дождя, треску дров и рыхлому дыханию из-за шкафа.

С визгом открылась дверь, и в избу вошел человек в целлофановой накидке, он неловко повернулся с охапкой дров, чтобы затворить дверь, но поленья с грохотом посыпались. Кир вскочил и бросился подбирать.

— Сиби! Те тадо! Те тадо! — с тревожной предупредительностью воскликнул человек, хватая Кира за плечо и отталкивая. Толчок был внушительный, Кира качнуло. Человек бросил остальные дрова, закрыл скрипучую дверь, скинул кусок целлофана, развязав веревку на поясе, и, сев на корточки, принялся складывать поленья себе на руку. Кир потоптался и сел на место.

«Митя? — послышался голос. — Аа?»

Тот не отвечал, сосредоточенно продолжая заниматься своим делом. Уложив все до одного поленья, он довольно легко распрямился — с такой-то ношей — и, дойдя до круглой печки, осторожно и аккуратно сгрузил все на пол, отряхнул ладонь о ладонь и, посмотрев на девушку, широко улыбнулся.

— Тепка, бу-бу, — сказал он. — Тепка. Горухта.

«Митя-а?» — снова раздался хрипловатый, но какой-то совсем прозрачный старческий голос. Человек не отреагировал.

— Дмитрий, там тебя зовут, — сказал Кир.

Человек с улыбкой посмотрел на него. Улыбка на его темном лице с шишкастым носом, выдающимися скулами, срезанным подбородком казалась какой-то гримасой.

— Тепка, бу-бу, — сказал он, кивая на печку.

— Да, хорошо, уже согрелись, — ответил Кир, кивая. — Тебя как зовут? Дмитрий? Митя?

Человек напряженно на него посмотрел.

Кир протянул ему руку.

— Я Кирилл.

Человек охотно пожал его руку, сильно затряс. Кир с некоторым усилием высвободил ладонь из корявой мощной ручищи, подумав с удивлением, что он чертовски силен, а на вид так себе, поджарый, сутулый, невысокий.

— А ее зовут Маша, — сказал Кир.

Человек расплылся в улыбке.

— Ну вот и будем знакомы, — продолжал Кир, — Дмитрий. Так?