Олег Ермаков - Иван-чай-сутра

Кир внимательно смотрел на раскрасневшееся лицо девушки.

— Я теперь врубаюсь, как это предки родникам поклонялись, сочиняли истории о провалившихся церквях. Знаешь на кого он был похож?

— Кто? — угрюмо спросил Кир.

— Да родник же! — нетерпеливо откликнулась она. — На младенца, которому тысяча лет!

Кир хмыкнул и начал пить.

— Ничего смешного. Мягкое темечко у детей знаешь, как называется? Так и называется: родничок.

— Так что я в таком случае пью? — с брезгливой миной спросил Кир. — Кровь младенцев?

— Дурилка картонная, — махнула на него рукой Маня. — Ладно, что-то ты быстро собрался? Мы же еще пообедаем?

— Если мы будем рассиживаться, то до темна не выйдем к реке, подруга. Нет, нам пора уходить.

— Дай мне хотя бы отдохнуть.

— Ты так устала? А выглядишь бодрой и радостной, как пионерка.

— Ты хоть раз видел живых пионеров?

— По телевизору. И на обложке одной книжки. Которая так и называлась: «Голая пионерка».

— «Как это трогательно: серп и молот!..» — пропела Маня. — Ты просто ходячая энциклопедия, Кир.

Кир снова приник к котелку, черному от сажи снаружи и бликующему прозрачной водой, светлому внутри.

Над горой послышалось равномерное поскрипывание, Маня задрала голову.

— По-моему, наш старый знакомый писарь… — Наконец она увидела ворона, помахала ему. — Хэйо, чувак!

— Да, он тебе очень признателен, сейчас перекувыркнется от счастья, — проворчал Кир.

— Может это Карлос Кастанеда собственной персоной!

Кир засмеялся. Улыбнулся и Алекс.

— Ладно, подруга! Дас ист аллес! — сказал решительно Кир, взмахнув перевязанной рукой и поднялся.

Маня взглянула на него.

— Хватит бабушкиных сказок.

— Ты предлагаешь вылить воду из котелков? — спросила Маня.

— Это что, в самом деле, вода или невинная кровь?! — раздраженно воскликнул Кир и выплеснул воду из одного котелка, потом из другого, вставил один пустой котелок в другой, засунул оба в пакет, перевязал его шнурком и спрятал в свой рюкзак, вжикнул замком. Обернувшись к Алексу, он спросил, так какого им держаться ориентира? Тот ответил, что белых полей, это клевер уже на том берегу. Правда, снизу поля не видны. Надо искать возвышенности. Ну или забираться на какое-нибудь дерево.

— Как-нибудь сориентируемся, — сказал нетерпеливо Кир. — Мох растет на северной стороне деревьев. Мимо севера уж во всяком случае не промахнемся.

— Да. Лишь бы только не пойти параллельно реке.

— Ничего, разберемся. — Кир просунул перебинтованную руку под лямку. Алекс хотел помочь, но тот уже вскинул рюкзак на плечо, продел под лямку другую руку. Алекс обернулся к Мане. Но Кир опередил его и здесь, схватился здоровой рукой за верхнюю петлю и, краснея от напряжения, поднял рюкзак. Мане оставалось только вдеть руки под лямки. Алекс отступил в сторону, криво улыбаясь. Маня подняла на него глаза и протянула посмуглевшую руку в бисерных ниточках на запястье. Алекс бережно пожал ее.

— Счастливого одиночества! — сказала она. — И… спасибо.

— Да, — поддакнул Кир, кивая. — За гостеприимство, воду, все такое, и дрова. Особенно за дрова. Мы пошли. — И первым двинулся вниз. За ним Маня в рваных джинсах и желтой выцветшей футболке.

Алекс смотрел, как они идут мимо сосен, березы, куста, пока их не скрыли розово-фиолетовые макушки иван-чая. Еще некоторое время слышались их шаги, хруст травы, потом раздался голос Мани, Кир ей ничего не ответил, и все стихло. Алекс огляделся. Он один остался на горе в окружении толпы иван-чая. И ему нечего было сказать этому собранию в высоких малиновых шапках.

До глубокой ночи на горе было тихо. Только где-то в высях снова пролетел Ворон, Алекс лежал в палатке и не видел его, но слышал поскрипывание крыла. Наверное, птица проверяла, свободна ли гора и нельзя ли усесться на железный шпиль, чтобы привести в порядок перья, да и посмотреть, не осталось ли там какой поживы. Ворон мог бы уже и не бояться Алекса. Впрочем, он не знал, кто именно находится в палатке. Так или иначе, а он предпочел пролететь дальше, справедливо полагая, что рано или поздно гора будет свободна и по-прежнему ее хозяином останется он, старец с каменным клювом, в иссиня-черном пообносившемся платье. Алекс вспомнил, как его назвала девушка. У нее явный талант давать имена.

Интересно, выдержат они направление?..

Вечером Алекс развел костер, выкопал корень шиповника, очистил его от земли, ополоснул, порезал и бросил в кипящую воду, снял котелок и накрыл его плотно крышкой. Через десять минут он пил густой отвар карминного цвета, поглядывая на медленные тучи, наплывающие из-за реки, с севера. Блики заката играли на китовых тушах. Молчал Вороний лес.