Макар Троичанин - Вот мы и встретились

- Повтори, - попросил спокойным голосом режиссёр.

Она повторила более уверенно и добавила, горячась:

- Я бы её ещё больше оживила, вставив в монолог пару анекдотов от Никулина.

- Графине – анекдоты? – завопил Копелевич, выпучив и без того выпуклые глаза.

- Почему бы нет? – Мария Сергеевна поумерила пыл, но строптивый характер давал о себе знать, хотя она и понимала, что несёт ахинею. Артисты вокруг откровенно смеялись, радуясь провалу чужой выскочки. – Что она, не человек, что ли? Не баба? – Засмеялись ещё гуще, представив графиню бабой. И тогда пришелица ударила по мозгам да наотмашь: - И вообще, мне она представляется единственной святой фигурой среди троицы главных героев, и в этом надо убедить зрителя, сыграв её не как развалину, а как женщину, не поддающуюся годам. Что такое Герман? Герман – мерзкий убийца! Пушкин постеснялся сделать из офицера прямого убийцу старой женщины – тогда это был нонсенс - и потому изобразил графиню неприятной брюзжащей немощной старухой, не пожалел несчастную женщину и убил бедную страхом. Не верю! Не лезет ни в какие ворота! Не может аристократка до мозга костей, полная душевных сил, умереть со страха. Не должна! Бред! – Марию Сергеевну понесло ещё быстрее и ещё больше вкось. – А Лиза-Лизавета? Что она притворяется? И горбатому понятно, что Герман укокошил бабушку, надо было вцепиться ему в горло, вызвать полицию, а она? Отпустила убийцу! Очевидно, выгодно было, и это – ангел, достойный любви? Неправда! Вот уж точно, стакнулись два дьявола во плоти, и такими их и показывать надо. Сколько условностей, от которых надо отказаться, чтобы понятно стало современному разумному зрителю.

- Так вы что, хотите переделать Пушкина? – взъярился лжепоклонник старины.

Она пожала плечами.

- Его нет, а больше некому, - и было непонятно, то ли некому, потому что Пушкина нет, то ли, раз его нет, то некому, кроме неё.

Монарх даже остолбенел с полуоткрытым ртом и отвисшей челюстью. «Сейчас, сейчас понесёт по кочкам», - посмурнела Мария Сергеевна, повернув голову в сторону. – «Выгонит взашей поганой метлой». Но случилось совсем другое. Уразумев, что она играет обнаглевшую тупицу - прототип современных режиссёров-новаторов, да так, что все поверили в её дурость, Копелевич расхохотался, а у неё отлегло от сердца и даже подумалось, что Монарх, пожалуй, добрый дядька, а не жестокий и злобный деспот, каким его характеризуют актёры.

- Да вы кто? – утёр пальцем выступившие слёзы добрый деспот. – Как сюда попали?

- Я Гончарова, от Георгия Георгиевича.

- А-а, - протянул Аркадий Леонидович, вспоминая просьбу приятеля, - от Жорки? Перерыв! – объявил всем, а ей: - Пойдём.

В тесной комнатушке, сплошь обклеенной афишами театра, он еле уместился за небольшим письменным столом, а ей ткнул пальцем в простой деревянный стул, стоявший чуть сбоку от стола. Сцепив толстенные пальцы молотобойца, подвигал живым шарниром, о чём-то раздумывая.

- Я, пожалуй, возьму вас. – Мария Сергеевна чуть не запрыгала на стуле, шлёпая задом по сиденью, но он тут же охладил её пыл. – В резерв. – И объяснил: - Сами понимаете, сейчас середина сезона, все роли распределены до конца весны, так что придётся вам попариться в дублёрах. Если устраивает – договорились. Кстати, где вы до этого работали? – Она назвала театр и фамилию Аркадия Михайловича, вызвав у Копелевича пренебрежительную улыбку. – Допелся, кретин! – Очевидно, он знал о потугах неудачливого муз-режиссёра. – Слишком высоко взял и сорвал слабенький голосишко, - в голосе Копелевича слышалось явное удовлетворение крахом конкурента.

Вошла та пожилая актриса, что мямлила за графиню, подошла вплотную к столу шефа.

- Можно отлучиться минут на 15?

- Отлучись на 10, - разрешил он.

Она развернулась и, отходя от стола, вильнула бедром так, что широкое платье в крупных складках, мешком висящее на костлявой фигуре, хлестнуло краем по щеке Марии Сергеевны. Та непроизвольно отдёрнулась, побледнела от злости и пообещала мысленно: «Ну, погоди, ржавая селёдка, ты у меня ещё подёргаешься с извинениями».

- А вы поёте? – спросил Монарх.

- С успехом, - не замедлила с хвастливым ответом Мария Сергеевна, вспомнив о северном триумфе.

- Послушаем, - пообещал режиссёр. – Ну, что, договорились?

- Договорились, - согласилась с условиями новенькая. – Надеюсь не задержаться во втором составе.

- Дерзайте, - разрешил шеф, и оба улыбнулись друг другу, определяя тем самым возникшие обоюдные симпатии. – А пока пошли вкалывать.