Николай Веревочкин - Белая дыра

Однако Охломоныч вскоре вернулся и, что особенно обрадовало всех, не с одной, а с дюжиной бутылок. Расставил их равномерно среди гор огурцов, помидоров, сала и сам себя одобрил:

— Другое дело. Крепость та же, но чиста, как совесть пионера. Вместо воды пей, а спиться невозможно.

Дюбель рекламе не поверил. Быстро разлил по стаканам и принюхался с подозрением.

— Точно, блин корявый, вода — ничем не пахнет.

Исказив лица гримасами недоверия, выпили. Оказалось — очень даже не вода.

— Березовым соком отдает, — залпом продегустировав напиток, поделился впечатлением Митрич.

Слезы умиления выступили, как роса, на глазах.

— Крепка! — поддержал общее мнение Кумбалов.

Фома Игуаныч, слегка пригубив из стакана, ничего не сказал, однако лицо его приняло столь задушевное выражение, что и слов никаких не надо.

Налили по второй, чтобы повторить впечатление.

— Ну, мужики, что делать будем? — озаботился Кумбалов после третьей.

— Как что? — удивился Дюбель. — Жить будем от пуза.

— Мы будем жить, а остальное население с голоду дохнуть? — удивился дремучей несознательности Дюбеля Кумбалов и с суровой укоризной сверкнул глазами.

— Какой разговор, накормим население, — щедро успокоил земляка Охломоныч. — Это такая машина, что из одного зернышка кузов зерна можно наделать. А уж из мешка, черт его знает, сколько выйдет. Район можно завалить. Если не область. Да одной этой коврижкой, — схватил он со стола румяное изделие и, потрясая им, пообещал в запале, — я не то что население, а все человечество до икоты могу накормить. И землю не надо будет лемехами рвать. Пусть природа как хочет, так и развивается, отдельно от человека.

— Ну, и будешь ты один за всех работать, а остальным что делать? — прищурился Кумбалов.

— Как то есть чем?

— Вот ты первым врагом человечества и станешь, — ткнув пальцем, изобличил щедрого Охломоныча Кумбалов, — потому как труд создал человека, а халявная жратва из него только сволочь и может сделать. Человек, вкалывая, из обезьяны произошел, а от безделья только в свинью и превратится. Сомнений нет.

— Пусть машины изобретают, научные открытия делают, стишки, в конце концов, сочиняют, — попытался чем-то занять остальное человечество слегка смущенный Охломоныч.

— Тоже сказал — стишки… Да сколько их, ученых-моченых, найдется? — возразил Кумбалов и, сделавши из трех пальцев щепоть, сам же и ответил на свой вопрос. — Тьфу! А для остальных твое халявное изобилие бесплатной пьянкой обернется.

— Во, во, во! — загорелся пассивно выпивавший до этих слов Дюбель. — Надо водку производить. Я уже и название придумал — «Новостаровка». Народ оценит.

— Последнее дело — деньги на водке да на лекарстве делать, — не поддержал его энтузиазм Охломоныч.

— Это смотря на какой водке, — возразил Дюбель и, с любовью посмотрев в наполненный стакан, воскликнул в умилении, — чтобы на такой-то деньги не делать!

И выпил, не дожидаясь остальных, сочно крякнув в подтверждение своих пламенных слов.

— А я бы по берегам Глубокого, — мечтательно закатив глаза, робко вклинился в разговор Фома Игуаныч, — все семь чудес света восстановил.

— На хрена? — удивился Дюбель. — Что за такие чудеса? Почему не знаю?

— Пусть дети на наглядных примерах историю родной планеты изучают, — продолжал мечтать Фома. — А вдоль дороги на лесхоз я бы все крупнейшие музеи мира, со всеми запасниками, в ряд выстроил. Тут тебе и Лувр, тут тебе и Эрмитаж, тут тебе и…

Дюбель сделал поросячье лицо и хрюкнул с сарказмом, чем сильно смутил Игуаныча.

Но Кумбалов идею о возрождении мировых культурных ценностей на территории, примыкающей к Новостаровке, одобрил:

— Пусть лучше неработающие массы по музеям рты раскрывают, чем беспробудно самогон пить.

— Ну, это тоже иногда надо, — испугался Митрич за судьбу любимого напитка.

— Я вот что, мужики, думаю. Уж если кому помочь, то исключительно глухой деревне, — с железной решимостью заговорил Кумбалов, сделав такое серьезное лицо, какое бывает только у гипсовых памятников вождям. — Дороги — это раз — провести, жилища — это два — построить, техникой — это три — снабдить и рабочие места организовать. А чтобы всех одним батоном кормить, так это не надо. Пусть каждый без фокусов хлеб своими руками добывает. Но в человеческих условиях. Слушай сюда, Охломоныч. Каждому работяге надо механизмы по последнему слову дать. Уж если трактор, то и сидеть чтобы мягко, и дышать можно было чем. Не говоря уже о комбайне…