Валентин Новиков - До первого снега

Я снова вскочил, выбежал в коридор и поспешно сунул руку во внутренний карман висевшей на вешалке куртки. Получки не было…

Я сидел за столом перед мамой и Ольгой и не поднимал глаз от своей тарелки.

— Как же так? — тихо спросила мама.

Я с трудом проглотил кусок хлеба.

Больше за завтраком не было сказано в то утро ни единого слова.

Человеку, впервые попадающему на стройку, кажется, что его со всех сторон подстерегают опасности.

Ольга в моей серой рубашке и джинсах разыскивала Олега Ивановича. Она шла среди грохота бульдозеров, звона кранов и вспышек электросварки.

Заметив сварщика, работавшего иод самой крышей заводского корпуса, она остановилась: сварщик варил шов на десятиметровой высоте, сверху сыпались огненные брызги.

— Ты что тут околачиваешься? — услышала она над своим ухом и испуганно обернулась.

На нее хмуро смотрел Олег Иванович.

— Что смотришь? Не узнаешь? — продолжал прораб. Он был чем-то раздражен, а Ольга попала под горячую руку. — Ну-ка, пойдем! — Он подтолкнул ее в спину.

И Ольга, догадавшись, что это начальник стройки и что он принял ее за меня, решила разыграть Олега Ивановича.

Все это Оля рассказала мне позже, много позже…

А тогда меня вызвали к прорабу.

Я догадался, что предстоит втык, и нехотя поплелся к Олегу Ивановичу.

В прорабской за столом сидела… Ольга. А Олег Иванович ходил от стены к стене.

Они, как видно, разговаривали. О чем? Обо мне, конечно. О том, как меня воспитывать. Говорили, что я в сущности неплохой, но…

— С кем пил? — едва взглянув на меня и продолжая ходить по прорабской, спросил Олег Иванович.

— Сам пил.

Олег Иванович остановился:

— А знаешь, ты прикрываешь преступника.

Я испуганно посмотрел на него.

Он взял со стола какой-то листок и сухо прочел: «Доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения лицом, в служебной зависимости от которого находится несовершеннолетний, наказывается лишением свободы на срок до одного года, или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до 50 рублей». (Статья 210, часть I Уголовного кодекса РСФСР.)

Он бросил листок на стол.

— Так с кем же ты пил? Мне надо знать, с кем ты пил. Понимаешь?

— Сам, — ответил я и ушел.

На следующий день Водяной снова заглянул ко мне в котельную.

— Ну как? — спросил он простуженным шепотом. Было утро, а утром Водяной еще более безголос, чем днем.

— Пневматическим молотком, что ли, нельзя было этот бетон взять? — решительно сказал я. — На складе пневмомолотки лежат без толку…

Водяной, как слон, посмотрел на меня боком маленькими светло-голубыми глазами.

— Кто это про пневмомолотки надоумил?

— Мало ли кто. Факт — есть они. А я долблю, как дурак.

Водяной усмехнулся.

— Сказал это кто-то здорово умный. А ты дурак, стало быть? Ну, коли не нравится, иди учись на стропальщика. Для разнообразия. А насчет этого бетона — ты с ним справился. Молодец. И запомни: к пневмомолотку еще компрессор нужен. Стоило его сюда тащить? — Водяной взял у меня лом и одной рукой несколькими ударами разбил остатки бетонной глыбы на куски. — Вот так.

Работа стропальщика была не такой простой, как казалось со стороны.

Я узнал, что стальные канаты, которые устанавливаются на грузоподъемный кран, бывают односторонней и крестовой свивки, узнал, что канаты односторонней свивки гибче и меньше изнашиваются, но зато раскручиваются и сминаются под тяжестью блоков, узнал, что такое шаг свивки и как его определять…

Хонин объяснил мне все обстоятельно и толково. Начал он с того, что заставил меня смазывать канаты. Проверил, хорошо ли я очистил старую смазку… От этой работы я весь пропитался керосином. Заметив, что я соскабливаю кое-где грязь перочинным ножом, подошел, закрыл нож и положил его мне в карман:

— Не видишь, проволока оцинкована? Снимешь оцинковку, канат будет ржаветь.

Учил он всерьез — без издевок и подначек. И я старался вовсю.

Уже в первые дни работы с Хониным я заметил, что он здорово страхует себя от неприятностей.

Однажды он отказался цеплять емкость, наполненную бетоном, потому что заметил трещину в сварном шве. Крику было: ругался крановщик Спиридонов, ругались бетонщики, прибежал Водяной и безголосо стал орать, что бетон схватится.

Хонин и ухом не повел. Достал журнал осмотра тары и авторучку. И Водяной, плюнув, отцепился. Тут же приволокли «Беларусью» другую емкость.

Потом Хонин потихоньку сказал мне: