Валентин Новиков - До первого снега

Я ничего не ответил, чувствовал, он сейчас думает не обо мне, а в основном о своем сборном железобетоне.

Но вот он снова внимательно посмотрел на меня и переменил тон:

— Зачислим пока разнорабочим. А там видно будет. У нас внутрибригадное обучение, так что без специальности не останешься.

Он сказал и про заработок, и про то, что сюда, на стройку, удобнее добираться из города электричкой.

— А что вы строите? — спросил я.

— Завод, керамзитовый. — Он выдвинул ящик своего стола и протянул мне на ладони несколько шариков. Цветом они походили на обыкновенный красный кирпич.

Я взял шарики и поразился их легкости, казалось, они ничего не весили.

— И вы строите завод, чтобы делать такие шарики?

— Это не шарики, а керамзитовый гравий, — с некоторой, как мне показалось, обидой ответил он, — ценнейший заполнитель для сборного керамзитобетона. Понимаешь, стеновые панели станут намного легче. Это позволит… — он взглянул на часы и начал поспешно собирать бумаги, разбросанные по столу. — В общем, постепенно сам узнаешь… Сейчас поезжай в отдел кадров нашего СУ. Скажи, я прислал. А утром сюда к восьми, к мастеру Водяному.

Мастер Водяной, когда я пришел к нему, уставился на меня — здоровенный, мордастый, с толстой красной шеей. Долго смотрел, не мигая, словно на обезьянку в зоопарке, а потом зашелся простуженным смехом. Хлопал себя ручищами по коленкам и все шипел и шипел, как примус, а из глаз его текли мелкие слезы.

— Ты, обратно, не этот будешь, как его…

— Кормящий отец, — подсказали монтажники.

Водяной смахнул со щеки слезу и покрутил головой — точь-в-точь блохастая собака:

— А вот в Китае, я слыхал, один родил…

Собственно, чего я ждал от первого дня на стройке? Участливой заботы? Или внимания к себе?

Водяной, видно, всех новеньких так встречал. Чем я для него лучше других? Стоило ли обижаться на него? Да я, наверно, выглядел и впрямь смешно.

На другой день Водяной поручил мне убрать мусор из трансформаторной подстанции. Он показал на кирпичное строение с маленькими окошками, без крыши, с обитой оцинкованным железом дверью.

Кроме мусора там остался схватившийся бетон. Водяной сказал, что подстанцию готовили сдавать под монтаж, но, пока не убран мусор, электрики отказываются работать.

— И этот походит-походит по стройке и тоже, глядишь, родит. — Парни с монтажными поясами подливали масла в огонь.

— От них теперь чего хошь можно ждать, — сказал пожилой рабочий. — Давай, Фомич, к девчатам его, пусть учится на штукатура.

— Не возьмут. Им тоже план выполнять надо. А заделье ему мы найдем…

Водяной торжественно вручил мне пустой мешок и послал в котельную за компрессией. И я побежал. Но не потому, что понятия не имел о компрессии, а из-за своей неумеренно большой готовности что-нибудь сделать, начать первый в своей жизни трудовой день.

Но тут же опомнился, вернулся и бросил мешок под ноги Водяному. Бригада хохотала.

Я готов был сквозь землю провалиться. Хотелось убежать и никогда больше сюда не возвращаться. Но вокруг меня стояли совсем еще молодые рабочие, и смеялись они так весело, так заразительно, что я сам не смог удержаться от смеха.

Я надел рукавицы и взялся за лом. Долго долбил плотную серую массу. Лом глухо звякал и соскальзывал. Мне стало тоскливо от однообразных тупых звуков. Но раз Водяной велел долбить, значит, надо.

На следующее утро я снова взялся за лом.

Подтянул рукавицы и широко размахнулся. И опять тот же унылый тупой звук.

Сзади послышались тяжелые шаги. Я обернулся. В дверях, широко расставив ноги, стоял Водяной.

— Замах хороший, — сказал он. — Только зачем по гладкому месту лупить? Все-то вы приходите теперь на стройку глупорукие. Молоток в руках держать — учи, ломом долбить — учи… Как только вы рукавицы на ноги не надеваете? Раньше, бывало, каждый парень все умел делать по дому. А теперь — локоны только взбивать.

С широким обветренным кирпично-красным лицом мастера никак не вязались маленькие светло-голубые глазки. Но взгляд их пристален, цепок. Сегодня это был совсем другой человек.

— Сперва приглядись да смекни, где ударить, — посоветовал он, — а потом бей.

Я снова поднял лом. И снова тоn же тупой звук. Лом соскользнул, а я едва не потерял равновесие.

Водяной что-то невнятно пробормотал и ушел. После этого он как будто вообще перестал меня замечать.